Шаг… еще шаг… Мы брели вперед в полном молчании. Я не знаю, о чем думал он… Да что там, я с точностью не могу сказать даже, о чем думала я сама. О сегодняшнем дне? О Наташе и ее семье? О Наташе и Юре? А может быть о нас с… о нас с Виктором Михайловичем… с… Витей? Скорее именно так и, как бы это ни выглядело в свете последних событий, мысли о семействе Липатовых, о пришедшем на выручку отце Лерки, да что там, даже о получившем ранение Игоре Ильиче сейчас были где-то далеко, за гранью, и имели значимость разве что каких-то блеклых фоновых красок.
Моя глупая самоуверенность… Конечно же, я взяла на себя слишком много. Одиннадцатиклассница, имеющая за плечами только что опыт наживания проблем на боях без правил и неплохие показатели по физической культуре. Безумие… И тысячу раз прав полковник Новиков, обложивший сгоряча меня после всего этого потоком нелестной брани. Прав… Но иначе… А если бы на месте Игоря Ильича оказался он – человек, мои отношения с которым не вписываются ни в одно определение, но жизнь которого для меня так важна. Если бы пуля попала выше… если бы выстрел был более обдуманным… если бы им хватило времени…
Никогда еще реальность не казалась мне настолько размытой и вместе с тем до безумия близкой и ясной. Никогда, как в тот миг, когда, стоя за его спиной, я ощущала лихорадочные удары собственного сердца и напряжение тела своего… Кто он мне? Могу ли я ответить на этот вопрос? Еще утром мне казалось, что нет, а что же изменилось теперь? Вряд ли это просто стресс…
Почему лишь его имя было готово сорваться с губ в тот момент, когда я осознала, что нахожусь во власти этих двух подонков? Почему я так боюсь теперь поднять глаза и посмотреть в лицо Виктору Михайловичу? Уже знаю почему…
Поняла это в тот миг, когда смерть не казалась чем-то далеким, этакой старухой с косой, которой пугают маленьких детей. Я знаю, что такое смерть, но прежде я не думала, что могу столкнуться с ней нос к носу на каком-то необитаемом заводе… не думала, что он может столкнуться с ней. Возможно, в теории…
Кто я для него? Нравлюсь… Хм… Хорошее формулировка для определения своих чувств к человеку, которого не раздумывая готов заслонить собой. И я… Страшно? Разве это страшно? Разве страшно, что он старше, что ему может захотеться взрослых отношений? Разве так уж и страшно это общественное мнение? В сравнении с чем? Когда-то я слышала, что все познается в сравнении, и вот теперь, кажется, по-настоящему поняла, что это значит. Страх за его жизнь, страх больше не увидеть его… Безрассудная попытка защитить. О чем я думала, когда шла за ним? Ревность к Кристине? О нет… Пожалуй, это последнее, что я испытывала в тот момент, когда брела по заброшенной территории среди разбросанного хлама и обшарпанных зданий. Но я не доверяю ей… Не могу доверить ей его жизнь. Никому не могу доверить… Наверное, после сегодняшнего он лишь еще раз убедился в своем мнении насчет того, что я ребенок. Пускай… Главное, что он жив.
Сколько сказано зря… А сколько не сказано… Второго, наверное, все же больше. Звук выстрела… А он все еще рядом… Разве может быть что-то важнее? Главное не расплакаться… Безумные люди, безумный мир… Какими же ничтожными сейчас кажутся все наши проблемы… Он жив… Он тут, близко.
Моя внутренняя вселенная перевернулась за несколько минут. Сколько же было ненужных вопросов… Все это уже не важно. Те ответы, которые я так жаждала получить путем терзания собственных мыслей и сердца, стали очевидны, а остальное перестало иметь значение.
Мой подъезд… Как быстро… Сейчас я поднимусь в свою квартиру, а он уйдет к себе… Наверное, нужно что-то сказать… Спасибо? Господи, как же это глупо…
- Лен… Лен, посмотри на меня. – Я робко, виновато, в смятении поднимаю глаза. Чувствую, как он напряжен, его внутреннюю борьбу. Уверена, что он сопротивляется своему желанию наорать на меня, отругать за мой поступок. И я не виню его. Он тысячу раз прав… На секунду я мысленно поменяла нас с ним местами… Глаза щиплет от такой непрошенной влаги, и я чувствую, что стоит мне сказать сейчас хоть слово, как я уже не смогу заставить себя остановиться. Про себя ору ему «прости», совершенно позабыв о нашем официальном «Вы»… К черту это. Я слишком напугана случившимся, слишком смятенна от той ясности, что наконец настала в моей голове. Я… я слишком дорожу им, чтобы видеть вот такую тревожную синеву в его усталых глазах. - Никогда больше  так не делай. У меня чуть сердце не остановилось. Я так испугался, как… никогда в жизни ничего не боялся. Я как крик только услышал, почему-то сразу решил, что это ты… что это именно твой голос. – Я не помню его таким… Кажется, что мы знакомы уже бесстыже давно, но сейчас… Сколько же боли в его словах… Сколько горечи… мольбы. Мне хочется обнять его и забрать все тревоги этого дня, стереть жуткие воспоминания. Не делай… Разве я могла не сделать этого? Как он не понимает? И почему я чувствую себя настолько виноватой перед ним, хотя в глубине своей души знаю, что миллиарды раз сделала бы точно так же? Возможно, просто была бы осторожнее, но не пойти за ним… Нет!  Зачем он сам отправился туда? Наташа… Все равно я не готова смотреть, как он подвергает себя риску, и оставаться в стороне. Даже ради подруги я не готова… Чертовы слезы! Не хочу чтобы он видел… - У меня вот здесь… как… как оборвалось что. – Все… Это уже слишком. Больше нет сил сдерживаться. Крохотный шаг навстречу и я прижимаюсь к его груди. Слезы уже не остановить… Мой тихий всхлип… еще один. Вряд ли когда-нибудь я буду способна на громкие, с завываниями рыдания, и он знает это. Но я плачу… Я так редко позволяю себе эту слабость, тем более в чьем-то присутствии. Мое сердце колотится часто и гулко… Мне кажется, что я чувствую и его сердцебиение… Вряд ли это возможно, ведь на улице зима, и наши тела разделены тканью одежды, но я уверена, что это так. - Ну чего?..  Прости. – Думает, что обидел меня? Или за что он просит прощения?! Мне так много нужно ему сказать, так много объяснить… Впрочем, это может быть и лишнее. Даже сквозь материю наших курток я чувствую его тепло. Боже, как же приятно. Почему я никогда не осознавала, насколько нуждаюсь в его тепле? И этот запах… Аромат его одеколона… Хочу прижаться губами к его коже, хочу чувствовать его тело под пальцами. Безумие! Как же я боюсь его потерять…
Слезы уже не остановить. Они крупными каплями катятся из моих глаз, словно освобождая мою душу из заточения, обнажая все мои чувства и подчиняя волю. Какие сильные у него руки… Как же я смогла протянуть так долго без его рук? Я не одна… И он не один… Как же много может объяснить звук выстрела… как же много он может расставить по своим местам… А если бы пуля… Господи, как же я его люблю! - Это просто запоздалая реакция. Так бывает. Все уже позади. – Я всегда считала себя сильной… Всегда думала, что я могу что-то решить, но сегодня… Не могу остановить рыдания. Неосознанно прижимаюсь к Виктору еще сильнее. Хочется обнять его или наоборот сжать руки в кулаки, дабы прекратить все это. Его тихий, вкрадчивый голос, руки, касающиеся меня так нежно и трепетно, будто я всего лишь эфирное создание и могу растаять в долю секунды. Он думает, что я просто перепугалась и теперь… Как же он прав и не прав одновременно! Хочу ближе к нему… Хочу раствориться в нем… Ничтожное расстояние между нами становится невыносимым, и от понимания этого мои всхлипы делаются еще чаще и громче. - Поплачь, поплачь. И не бойся. Я с тобой.
В голосе Виктора уже нет того скрытого раздражения, что проскальзывало несколько мгновений назад. Знаю, что за минуту до этого Степнов был зол на меня… знаю, что он сильно сердился и, возможно, даже хотел задать мне хорошую трепку. Но теперь… Я никогда не плакала так при нем, да что там, я вообще уже давно не плакала так. Даже когда похитили родителей у меня хватало сил сдерживаться и хотя бы внешне казаться относительно стойкой. Но сейчас… Наверное, со стороны я выгляжу отвратительно, но задумываться об этом у меня нет ни малейшего желания. Как же пусто и холодно лишь от одной мысли о том, что все могло закончиться иначе, что… Больше не могу молчать. А если бы меня… Что он чувствует сейчас? Прости! Прости!!!
Скользнув ладонями по ткани куртки Виктора, я кладу руки ему на плечи. Поднимаюсь на мысочки… Кажется, он уже не знает, чего от меня следует ждать, но я не даю нам обоим времени опомниться. Я чересчур хорошо помню тот выстрел и ужас, пронзивший насквозь все мое существо, чтобы вот так, из-за каких-то дурацких предрассудков отнимать наши бесценные мгновения.
Касаюсь губами его губ. Только бы не оттолкнул. Я боюсь, но в то же время знаю, что делаю именно то, что должна, что нужно было сделать еще несколько месяцев назад, когда Виктор Михайлович… Витя, сконфуженный, не то от боязни, что я не пойму, не то борющийся с собственными принципами, твердящими ему о невозможности отношений со мной – его несовершеннолетней ученицей, дал мне понять, что я ему нужна.
Легко ласкаю его губы в отчаянной попытке добиться ответа, но ощущаю лишь твердые ладони на своих плечах. Нет! Не надо так!!! 
Он отстраняет меня, и от понимания, что он не принял моего порыва, посчитал, что это неправильно, слезы бегут еще резвее, а я даже не пытаюсь скрыть их. Хватаюсь за его руки, взглядом умоляя не отталкивать меня, простить за все мои глупости, принять …
- Тебе лучше пойти домой, - чуть осипшим голосом произносит он, с еще большей тревогой изучая мое лицо. Я же не могу вымолвить и слова в ответ, лишь еще сильнее стискиваю его руки, а нижняя губа моя, кажется, начинает дрожать, предательски выдавая мое состояние. – Я не хочу, чтобы завтра ты пожалела о том, что… Лена… - он вздыхает и прикрывает глаза. Пожалела? Знаю, знаю, что он думает, но это не так. Это не адреналин, не помутнение рассудка. Он нужен мне, и если я по-прежнему так же нужна ему… Я знаю, что нужна. Слишком много откровенности в его словах… в интонации его голоса, в выражении глаз.
- Вы… Ты так нужен мне, - нашла я в себе силы прошептать эти несколько слов. – Пожалуйста…
- Лена, - прорычал Виктор, с холодным блеском в глазах глядя на меня, словно стремясь пронзить насквозь синевой своего взора. Не поверил? Или просто сомневается? Или… Я обрамляю ладонями его лицо и смотрю ему в глаза. Слов больше нет, только мои слезы и немая мольба. Мне кажется, что если он сейчас не поймет меня, то я просто рассыплюсь прямо здесь, на холодном сером асфальте, миллионом осколков. Наверное, теперь мы поменялись ролями… Что же, я это заслужила.
Снова тянусь к его губам, на миг замирая в миллиметре от них. Пытка… Я совершенно неопытна в подобном, не знаю, как должна поступить, что сказать и сделать. Делаю лишь то, что подсказывает мне сердце. Снова вкус его чуть прохладных губ… Безответность доводит меня до исступленного отчаянья. Ко вкусу губ примешивается вкус моих слез, а сил во мне с каждым мгновением остается все меньше и меньше.
Большая мужская ладонь ложится мне между лопаток… Издав приглушенный стон, Виктор захватывает мои дрожащие губы в плен своих. Мир окрашивается в яркие цвета, жизнь обретает истинный смысл.
- Люблю, - в перерывах между касаниями губ шепчу я. – Тебя люблю… очень… очень…
- Повтори, - требует он, сильнее сжимая меня в тисках своих рук.
- Люблю, - незамедлительно откликаюсь я, а слезы продолжают течь по моим щекам. Касаюсь губами уголка его рта, снова и снова шепча одно лишь слово, которое так долго держала запертым в своем сердце.
- Больше никогда тебя не отпущу, - выдыхает Виктор мне в губы. – Ленка… Любимая…
Я точно знаю, что он выполнит это обещание. Теперь я счастлива. Теперь я действительно дышу.

Конец