- Кто отсутствует? – стоя с журналом в руках перед шеренгой учеников, спросил Виктор.
- Кулемина, - негромко ответил ему Платонов.
- Кулемина? – удивился мужчина и поднял глаза на ученика, а потом обвел весь строй недоуменным взглядом. – Ясно, - хмуро бормотнул педагог, делая соответствующую пометку в журнале. – Налево, бегом марш! – скомандовал физрук, и класс неохотно побежал по периметру зала, а сам Степнов поплелся в подсобку, чтобы положить книжицу, в которой только что поставил буковку «н» в графе, напротив фамилии своей любимой спортсменки.
- Виктор Михайлович, - раздался над его ухом тихий голос Наташи.
- Чего тебе, Липатова? – раздраженно повернулся к ней преподаватель, обеспокоенный отсутствием своей лучшей ученицы на уроке. – На скамейку не посажу, даже не проси!
- Да я и не думала… А Вы не знаете, куда Ленка подевалась? – спросила миниатюрная брюнетка, глядя учителю в глаза. – Мы ей звонили перед началом урока, она трубку не берет.
- Не знаю, - резко ответил Виктор, чувствуя, как волнение усилилось еще в несколько раз. – С чего ты вообще взяла, что я могу знать, куда она запропастилась?
- Ну, просто Вы… - запнулась Наташа. – Вы же с ней общаетесь хорошо. Я думала, что…
- Думать надо меньше, - буркнул мужчина, снова взяв направление на подсобку. – Иди в строй, нечего отлынивать от занятия!
Обиженная его излишней грубостью Липатова ушла, а учитель зашел в свою обитель и положил журнал на стол. С секунду подумав, Степнов достал из кармана мобильник и, найдя нужный номер, попытался связаться с Леной, но, как его и предупреждала ее закадычная подружка, девушка на вызов не отвечала.
- На обиженных воду возят, - бормотнул Виктор, хотя на самом деле в его душу уже начал закрадываться страх за эту нерадивую блондинку.
Урок прошел как обычно, правда Кулемина на нем ни к середине занятия, ни к его окончанию так и не появилась, что было совсем не свойственно этой собранной, не по годам серьезной и ответственной девушке. Физрук еще несколько раз звонил ей, но результат все время был одним и тем же: блондинка, видимо, не желала с ним разговаривать. И как бы Степнов не убеждал себя в том, что она просто обиделась и решила не приходить на физкультуру, сердце все равно пренеприятно екало, а воображение как назло подсовывало страшные домыслы о том, что могло с ней случиться.
Проведя еще один урок у семиклассников, Виктор понял, что неизвестность сведет его с ума, если он дождется окончания всех своих занятий. Пораньше отправив учеников переодеваться, мужчина закрыл спортзал и пошел в учительскую. Поставив журнал на полочку, брюнет подошел к висящему на стене расписанию и, выяснив, что у 11«А» в данный момент идет алгебра, направился к кабинету Борзовой, по дороге набрав на всякий случай Ленкин домашний номер и прослушав череду длинных гудков, оповещающих о том, что его звонок останется без ответа. Уже не особо надеясь на весточку от зеленоглазой девчонки, так прочно засевшей в его сердце, набрал ей СМС с текстом: «Ленок, с тобой все в порядке? Почему не берешь трубку? Я очень волнуюсь…». Ответа не дождался, отчего на душе стало еще поганее, ведь знал, что как бы ни обиделась его ученица, сообщить о том, что ничего страшного не произошло, а все остальное просто-напросто не его дело, она должна была.
- Здравствуйте, Людмила Федоровна, - заглянув в класс, поздоровался с завучем Степнов. Школьники, заметив физрука, начали нехотя подниматься со своих мест. – Сидите-сидите.
- День добрый, Виктор Михайлович, - недовольно ответила математичка. – Вы что-то хотели? А то у нас тут урок, если Вы не заметили…
- А Кулеминой нет? – расстроено констатировал физрук, взглянув на пустое место, которое всегда занимала его любимая спортсменка.
- Нет. Если это все, что Вы хотели, с Вашего позволения, мы продолжим занятие, - проворчала Борзова, и в ту же секунду по школе разнесся звонок на перемену. Гуцулов, стоящий у доски, не смог сдержать радостную улыбку. – М-да, спасибо большое Вам, Виктор Михайлович…
- Извините, - буркнул мужчина, которого сейчас обиды завуча волновали меньше всего.
Быстрым шагом Степнов направлялся к директору. С каждым мгновением ему становилось все более тревожно за свою спортсменку. Что могло произойти, чтобы Лена прогуляла уроки? И ладно его физкультура – он бы понял, если бы сегодня она не пришла именно на его урок, но алгебра… Борзова потом за этот пропуск ее замучает.
- Николай Павлович, разрешите? – приоткрыв дверь, произнес Виктор.
- Конечно, Виктор Михайлович, проходите, - ответил директор.
- Николай Павлович, я себя не очень хорошо чувствую, - поморщился физрук, на ходу придумывая, как ему вырваться из школы. – Разрешите, я пойду домой и отлежусь.
- Сходи к медсестре, выпей таблетку, - посоветовал Савченко, с некоторым изумлением посматривая в лихорадочно блестящие глаза Степнова.
- Да я с утра выпил уже, не помогает, - с тяжелым вздохом ответил тот. – Можно я домой пойду? А завтра, обещаю, я буду как огурчик, - с мольбой во взгляде уставился физрук на пожилого мужчину.
- Ну что ж с тобой делать? Иди, - разрешил директор. – Иди лечись, - устремил свой взор он в какие-то бумаги, мгновенно переключая свое внимание на документы. – Н-да… Лечись… - по своему обыкновению пробормотал Савченко, вчитываясь в строчки печатного текста.
- Спасибо, Николай Павлович, - искренне поблагодарил мужчина своего начальника и поспешил на выход из кабинета. – До свидания, - бросил он уже из дверей, вовремя вспомнив, что за своими мыслями о белокурой ученице едва не забыл о банальных
правилах приличия.
- До свидания, - поднял голову преподаватель физики и махнул рукой, давая Виктору понять, что он свободен.
Теперь, когда все вопросы с работой были улажены, Виктор спешил к дому той, которая завладела всеми его мыслями. Больше всего он боялся, что из-за него она совершила какую-нибудь глупость. Физрук пытался отогнать от себя все эти размышления, напоминая себе о том, что Кулемина – девушка разумная, но подобное самоуспокоение плохо помогало, и с каждым шагом мужчина увеличивал темп своей ходьбы пока и вовсе не перешел на бег.
Приближаясь к подъезду своей светловолосой ученицы, физрук чертыхнулся, понимая, что в том случае, если, не дай бог, с его Леной что-то не в порядке и ей нужна помощь, он в квартиру попасть не сможет, уже было развернулся и устремился в сторону своего дома за дополнительным комплектом, но тут снова чертыхнулся, вспомнив, что связка преспокойно лежит в кармане рядом с его собственной. Иногда ему казалось глупым таскать запасной комплект ключей от квартиры своей ученицы, боясь выложить его, но вот сейчас… Сейчас он был благодарен небесам и себе самому за то, что так и не решился оставить связку дома.
И вообще… Почему-то эти несколько ключиков, висящие на металлическом колечке, ассоциировались у Степнова с какой-то незримой ниточкой, связывающей его с плодом его обожания, находящимся под строгим запретом всех моральных норм и тем не менее продолжающим регулярно являться ему в сновидениях, причем самого разностороннего характера. Исключением, пожалуй, была лишь эротика… Видимо, даже в самых смелых фантазиях физрук боялся представить свою ученицу нагой. Это же Лена… Его солнечная девочка, его лучшая спортсменка, его златовласый непорочный ангел… Вот только вчера этот нежный ангел показал свою бесовскую сторону, и Виктор даже не знал, как принять то, что его персональное солнышко уже вполне взрослая, готовая для отношений девушка, которой явно не хватает игры в переглядки. Стоя перед дверью квартиры Кулеминых, Виктор судорожно нажимал кнопку звонка, про себя молясь лишь о том, чтобы за преградой, отделяющей его от теплого коридора, послышались неспешные шаги, а потом дверь открылась, и на пороге показалась сонная, лохматая, недовольная, бурчащая себе под нос что-то невразумительное Ленка, но ответом мужчине служила лишь тишина. Выдержки спортсмена хватило буквально на минуту… Гнетущие мысли в его голове заняли все пространство, вытесняя разум и другие ощущения. Лихорадочно нащупав скважину, Степнов пару раз крутанул ключ в замке и бесцеремонно рванул дверь, готовясь к самому худшему, хотя ясно понимал, что Ленки просто может не оказаться дома.
- Кулемина, - позвал с порога брюнет, тщательно прислушиваясь к доносившимся из глубины жилища звукам и недоуменно изучая взором царящий в прихожей кавардак. – Ленок, - сделал он несколько шагов по коридору, попутно заглянув в комнату деда, а затем и в обитель своей белокурой девочки, где, благо, такого беспорядка как в холле не наблюдалось. – Лен, ты дома? – в пустоту спросил он, с одной стороны обрадованный тем, что тревога оказалась ложной и блондинка просто-напросто прогуляла занятия, а с другой еще более взволновавшийся от неизвестности, где и с кем эта искательница приключений может пропадать. – Ленка, Ленка, - вздохнул Степнов, понуро опуская голову. – Кулемина… - прошел на всякий случай в кухню, хмуро осматривая разбросанные вещи. Внимание физрука тут же привлекла опустошенная бутылка из-под наливки Петра Никоноровича, сиротливо валяющаяся на полу возле столешницы и опрокинутый стакан, по соседству с полупустой тарелкой, на которой возлежали уже какие-то совсем не аппетитные на вид кусочки соленого огурца и прочей бесхитростной закуси. Мужчина нахмурился и еще раз придирчивым взглядом обвел помещение. Погрома нет… Ну, разве что в коридоре. Хотя кавардак царящей при входе в квартиру Степнов мог объяснить: вполне возможно, что вчера вечером его девочка, не сумев сдержать эмоции, сорвалась на ни в чем неповинных куртках и тумбочке. У него и самого такое случалось… Ни раз стена или коробка с мячами принимали на себя удар разгневанного физрука. А факт отсутствия разрушений в других частях квартиры, безусловно, порадовал, … Значит, вакханалией тут не пахло, но… Лены в комнатах нет!!! И вот сейчас уже тот беспорядок, что встретил преподавателя при входе в помещение, наводил на тревожные мысли… Да и вообще, его Ленка, его спортсменка, его умница и красавица никогда бы себе подобного поведения не позволила! Это же Лена! Сильная, смелая, умная девочка… девушка…
Почему-то мозг Степнова настойчиво зацепился именно за слово «девушка». Девушка… Значит мягкая, нежная, теплая… и нуждающаяся в защите, заботе, ласке… даже слабая. Ведь самая сильная с виду девушка на самом деле слаба, просто рядом с сильной должен быть очень сильный мужчина… А он… Он вчера ушел, оттолкнул, не объяснил ничего даже… Побоялся и ее, и себя. Хотя, почему же ее? Просто себя. Оказался не готовым к таким вот ее действиям и откровенным предложениям. А она? Наверное, ей это тоже было нелегко… Дурак!
Степнов еще раз смачно чертыхнулся и, сжав руки в кулаки, хотел было посильнее впечатать костяшками пальцев в стену, дабы хоть таким первобытно-варварским методом вправить себе самому мозг на нужное место и начать уже совершать осмысленные, обдуманные поступки, а не уподобляться выпускнику восьмого класса, который не знает отличие между любовью и влюбленностью, страхом потерять и страхом нести ответственность. А он… Ему уже далеко не четырнадцать и даже не восемнадцать. И именно он должен, нет, просто обязан направить их с Леной совсем не простые отношения в нужное русло, а не пускать все на самотек, делая вид, что этот формальный выпускной сможет изменить их жизни. Можно так до бесконечности откладывать, а потом понять, что уже слишком поздно строить и принимать решения.
Резко развернулся и пошел в сторону входной двери, с твердым намереньем достать свою нерадивую возлюбленную хоть из-под земли, лишь бы живую и здоровую. И снова мысли… «А вдруг она нетрезвая пошла куда-нибудь, и случилось что-то непоправимое? А вдруг ее состоянием воспользовался какой-нибудь подонок или, что еще хуже, подонки? А вдруг…» На этом, собственно, сводящие с ума, заставляющие сжимать зубы и наполняющие яростью глаза мысли физрука закончились, потому что в узкой щели между стеной и дверью ванной комнаты он увидел лежащую на кафельном полу Лену.

Всем привет! А вот и мы с новой продочкой Соскучились? Благодарим за внимание к фику, за плюсики, за комментарии! Спасибо, девчонки!

- Кулемина! – вмиг осипшим голосом взревел Виктор и стремглав бросился к девушке, не чувствуя ни боли от встречи собственного плеча с дверным косяком, ни безумного биения вырывающегося из грудной клетки сердца, ни паров алкоголя, которыми
было наполнено помещение небольшой ванной. – Леночка, - опустился он на колени возле девушки, осторожно приподнимая ее за плечи. – Ленок, не молчи ты! – убрал прядки волос от ее личика, на что Кулемина промямлила нечто нечленораздельное и попыталась отмахнуться от его заботливых рук, словно от навязчивой мухи. Только тут Виктор заметил лежащую возле своей спортсменки почти такую же бутылку, как ранее подобрал в кухне. Только градус этого напитка, похоже, был значительно выше, что, в общем-то, являлось не удивительным, так как данная емкость ранее была наполнена не настойкой, а коньяком, и на донышке плескались какие-то остатки пойла, впрочем, скорее всего, не заполнившие бы и пятидесяти граммовую рюмку. Охватившее Виктора недоумение застопорило все дальнейшие действия физрука, правда всего на пару-тройку секунд, а затем Степнов, уже привычно за сегодняшний день чертыхаясь, постарался поднять безвольное тело вдрызг пьяной спортсменки с холодного пола, но та, помимо всего прочего, совершенно не контролировала свое тело и буквально повисла на руках у учителя, отчего казалась тяжелее раза в два, чем была на самом деле. - У тебя крыша поехала? – попытался физрук встряхнуть свою пьяную ученицу. – Ты же спортсменка! Разве так спортсмены поступают? – придерживая девушку, которая, впрочем, все равно постоянно сгибалась пополам, за талию, по привычке стал отчитывать возлюбленную Степнов. – Лен…
- Я ему… Не нужна-а-а… я… ему… - громко всхлипнула Лена, пытаясь ухватиться руками за бортик ванной. – А говорил… - снова всхлипнула девушка, а Степнов от неожиданности едва не ослабил хватку, и не позволил девушке снова оказаться на полу.
- Тихо-тихо, - сразу поняв, о ком она и что, собственно, он и стал причиной этой безобразной попойки, постарался разогнуть ее Виктор. – Как ты можешь быть кому-то не нужна? – погладил ее по руке, отчего блондинка опять едва не рухнула на кафельный пол.
- Не нужна, - замотала она головой из стороны в сторону. – А я ду-у-ура… - захныкала девушка, не особо вникая в суть того, что она сейчас разговаривает с виновником ее вчерашней истерики и всего произошедшего далее.
- За бутылку-то зачем взялась? – перехватив Кулемину под грудью, поинтересовался Виктор. – Пить надо с головой, а ты…
- М-м-м… - простонала в ответ спортсменка, делая попытки отстранить от себя мужчину и склониться над ванной.
- Мутит? – смекнул Виктор, сразу же помогая девушке в ее порыве не заляпать все окружающее их пространство тем, что еще осталось в ее желудке после ночного недомогания. – Ну что же ты так… - поглаживая трясущуюся блондинку по спине, вздохнул физрук, заметив на дне ванной результаты недавнего протеста девичьего желудка на такое внезапное заполнение его выпивкой.
- М-м-м… - в очередной раз замычала Лена, вывернув все внутренности чуть ли не наизнанку и повиснув на бортике головой вниз.
- Попить тебе нужно и два пальца в рот, - то ли измученной ученице, то ли самому себе, промолвил Степнов. – А потом спать, - поднимая Лену, добавил он. – Сейчас воды тебе принесу кипяченой. Ты пока посиди вот так, - усадил он Кулемину на край купальной емкости, облокотив ее на раковину, чтобы не дай бог не рухнула на пол, и помчался в кухню.
Злой как тысяча чертей то ли на нерадивую спортсменку, то ли на самого себя за ее такое состояние, в котором, безусловно, считал себя виноватым, Степнов наполнил водой два больших стакана и быстрым шагом направился обратно к блондинке, собираясь влить в нее пол-литра жидкости, а потом заставить еще раз прочистить желудок, дабы хоть как-то облегчить ее состояние, которое, как он знал не понаслышке, сейчас оставляло желать лучшего… Н-да, пусть Лена думает, что он в таких вот грешках не замечен, но и у безукоризненного Виктора Михайловича Степнова была веселая студенческая пора, а вместе с ней бурная и бесшабашная жизнь, которая, впрочем, его не впечатлила.
- Лен, сейчас… - замер физрук на пороге ванной, глядя на происходящее в комнатушке вмиг расширившимися глазами.
- Я… - дальше последовал смачный «ик» и совершенно недоуменный взгляд затуманенных алкоголем зеленых глаз из-под висящей нелепыми прядями челки. – Ви-виктор Мих… - следом девушка снова икнула и попыталась выбраться из посудины, шевеля в воздухе босыми ногами и скользя по противоположенной стене ванной руками. – Ай! – поморщилась она, по всей видимости причинив себе болезненные ощущения, что и вывело Степнова из ступора.
- Епт! – ругнулся мужчина, чувствуя, что дело скоро дойдет до более крепких выражений и, поставив стаканы с водой на стиральную машинку, бросился на выручку попавшей в «капкан» ученице. – Тебя бы ремнем хорошенько, - сквозь зубы процедил он, склоняясь над девушкой, беспомощно трепыхающейся в эмалированных оковах купальной посудины, уже представляя, в чем и насколько измазалось это недоразумение и каким макаром сейчас его отмывать. – А ну, - хотел он освободить Кулемину из плена, но она неожиданно стала отбиваться от него, попутно с этим захлебываясь слезами. - Ленка, - испугался брюнет, - ну ты чего? Ну подумаешь, упала, у всех бывает…
- Не трооогайте! – истерично закричала блондинка. – Хватит уже! – закрывая личико руками, выдавила она из себя, не обращая внимания на то, что язык слушался ее не слишком хорошо. – Не лю-ю-юбите… - в голос завыла девушка, и плечи ее стали судорожно дергаться.
Первой мыслью физрука было взять душ, включить ледяную воду и окатить этим потоком пьяную, начинающую истерить ученицу. Но через секунду… Он довел ее до такого состояния, он обидел ее, он ушел в тот момент, когда был нужен ей особенно сильно, он пренебрег тем, что вчера она была готова подарить ему всю свою нежность, свою любовь, и вот теперь… Теперь он хочет еще и засунуть ее под холодную струю, вместо того, чтобы позаботиться, успокоить и сделать все для того, чтобы эта зеленоглазая девочка ощутила глубину его чувств. Ну и что из того, что она пьяна, словно сапожник? Все равно это она – его Ленка, его солнышко…
- Сейчас у нас с тобой будут водные процедуры, - поведал Степнов, включая воду и переводя поток на душ. – Думаю, что хуже уже не станет, - кое-как развернул он Кулемину таким образом, что она полностью очутилась на дне ванной… правда вот только одетая.
- А-а-а! – не то завизжала, не то застонала златовласая пьянчужка, когда упругие струйки воды ударились о ее тело. – Да я… - а дальше на Виктора вылился такой поток нецензурной брани, что у физрука невольно отвисла челюсть… Нет, ну понятное дело, что Лена вполне осведомлена о многообразии и красотах русского языка, причем и матерного тоже, но чтобы до такой степени! Видимо, о некоторых ее талантах он просто не знал…
- Угомонись ты! - все же перебил ее учитель примерно на третьем посыле его куда подальше по заданному маршруту, прописанному тремя всем известными буквами. – А ну, - потянул вверх ее футболку, про себя молясь лишь о том, чтобы под кофтой у девушки было одето хоть какое-нибудь нижнее белье, но…
Лена как-то присмирела. То ли словарный запас ее все-таки немного иссяк, то ли просто она устала, то ли решила, что Виктору итак достаточно, но замолчать замолчала. Опустила тяжелые веки и, прислонившись к стенке ванной, позволила Степнову делать с ней все, что его душе будет угодно.
Физрук же и сам уже не понимал, что ему угодно. Пытался не заострять внимание на бугорочках красивой упругой груди своей любимой спортсменки, не изучать изгибы ее стана, не касаться лишний раз бархатистой кожи, не поддаваться соблазну дотронуться до призывно торчащих сосочков юной прелестницы, но получалось это очень и очень скверно. И не сказать, что им овладело безумное желание обладать этой девушкой, заняться с ней любовью или нечто подобное, просто… просто… Хотелось одарить ее ласками, гладить ее, пробегать пальцами по изгибам молодого тела, наслаждаться ее очарованием и понимать, что она его. Такая красивая, юная, светлая и его.
Расстегнул пуговичку на джинсах. Лена даже не отреагировала… Облегченно вздохнул, понимая, что если бы она сейчас стала возмущаться и протестовать, по сути это бы ничего не изменило – оставить свою любимую ученицу в мокрой, грязной одежде он просто не мог, а вот проблем бы прибавилось. Прилипшие к телу, и без того узкие, а теперь еще и пропитавшиеся влагой джинсы с трудом, сантиметр за сантиметром, но все же опускались вниз, открывая взору мужчины бедра, колени, икры спортсменки. Предусмотрительно оставленные на теле Лены трусики тоже насквозь вымокли и сейчас скорее подчеркивали, чем скрывали прелести блондинки. Синеглазый брюнет выдохнул… Вдохнул и снова выдохнул.
А она раскинула безвольные руки в стороны, словно дразня его своей невинной дерзостью, приоткрыла алые губки, отклонила назад голову, предоставляя взору физрука свою нежную шею… Учителю как никогда захотелось поцеловать это непорочное и одновременно роковое создание, заявить всем вокруг, что она его и что никогда и никто не возымеет права прикасаться к ней, дарить ей ласки и делиться страстью. И пусть пока то, что есть между ними, это нечто платоническое, неосязаемое и бесконтактное, но оно есть, и сила этого притяжения настолько велика, что разрушит любые границы, выдержит
всякие испытания.
- Ты уснула что ли? – потеребил Степнов Лену за плечо, всматриваясь в выражение ее лица.
- Вик… Виктор Михайлович? – чуть приподняв и тут же вновь сомкнув веки, удивленно пролепетала Кулемина. – Вы? – подложила она ладошку под голову и немного повернулась на бок, по всей вероятности намереваясь провалиться в сон прямо тут.
- Э-э-э, нет, - помог он принять девушке сидячее положение, на что услышал очередной поток ругани, правда на этот раз довольно хилый. – Вот так, - уже не реагируя на оскорбления, сам с собой общался физрук, - Господи, Ленка, ты это специально? – почувствовав, как она прижалась к нему своим теплым, покрытым каплями влаги телом, задал вопрос Виктор. – Ты издеваешься, да?
- А Вы меня любите? – тыкаясь ему в плечо, еле-еле вымолвила пьяная Кулемина. – Не любите… - сама себе ответила она. – Ну и ладно. А я Вас люблю, - тяжело вздохнула, оседая на дно ванной.
- Стоять! – подхватил он почти бессознательное тело. – Вот что ты за человек-то такой, а? – покачал физрук головой. – Проспишься, а потом уже обсудим, кто кого любит, а кто кого нет.
- Меня никто-о-о не любит, - опустила Ленка голову. – Как там? – пьяно усмехнулась она. – Кристи-и-ина… А мне-то куда… Малолетка… А Вы Кристину того-о-о… А я того не умею… - бормотала девушка, пока Виктор, придерживая ее, дабы снова не упала куда не следует, дотянулся до полотенца. – А Гуцул меня хотел… А я ему: хрен! – складывая непослушные пальчики в жест изображающий фигу, тяжело вздохнула спортсменка. – И… и целуется он парши-и-иво… Да пошел он! – сморщившись, махнула рукой блондинка, едва не заехав Виктору по носу. – Козел! Все вы мужики козлы-ы-ы! Затра…
- Я понял, понял, - прервал ее речь физрук. – И Гуцул козел, и я козел, - подытожил он.
- Угу, - кивнула Лена.
- А дед твой как же? – озадачил ученицу педагог. – Он же тоже мужчина.
- Дед… - нахмурилась Лена, пытаясь сфокусировать взгляд на лице собеседника. – Не-е-е… - протянула она. – Дед он мой дед, - пришла к умозаключению зеленоглазая школьница и снова тяжело вздохнула, по всей видимости, погрузившись в свои мысли.
- Логично, - согласился Степнов, вытаскивая девушку из ванной. Поставил на пол рядом с собой и стал аккуратно вытирать ее нежную кожу, потихоньку опускаясь от плеч к груди, трепетно промокая нежные полушария, переходя на подтянутый животик и округлые ягодички. Плюнул на рамки приличия и стянул с несопротивляющейся девушки мокрый треугольничек белых трусиков, одновременно с этим промокая влагу где-то там, в сосредоточении самого запретного, обтер бедра. Выдохнул… До предела хорошо и мучительно одновременно. Этакая пытка… Жар, исходящий от ее влажного тела, податливость, полное согласие на любые его действия и… И твердое НЕЛЬЗЯ!!! С кем угодно, но только не с ней, а точнее не так.
Физрук потянулся к стакану с водой, намереваясь все же осуществить задуманное ранее, дабы непривыкший к алкоголю организм юной спортсменки не выдал еще какие-либо причуды. Отстранился от девушки буквально на десять сантиметров, и тут за его спиной раздался грохот, вперемешку все с тем же отборным матом и всхлипами.

Всем приветик! Спасибо огромное вам, девчонки, за отзывы и плюсики! Мы с Таней очень рады, что наши произведения вызывают интерес у читателей Ловите новую часть приключений пьянчужки Кулеминой

Моментально забыв и о стакане с водой, и о цели своего неосмотрительного поступка Степнов кинулся к рухнувшей на пол блондинке. Она сидела, потирая ушибленное плечико и, обиженно бубня что-то себе под нос, пыталась отстраниться от всевозможных баночек, бутылочек и коробочек с различными гелями для душа, шампунями и прочей лабудой, предназначенной для приятного времяпрепровождения в ванной.
- Ты ушиблась? – испуганно шаря глазами по хрупкой фигурке ученицы, спросил физрук, впрочем, не особо рассчитывая на ответ. – Больно, Лен?
- Я что, упала? – подняла Кулемина на Виктора растерянный взгляд. – Я того-о-о… А они бух… - развела она руками, забавно выпятив нижнюю губу. – Зад боли-и-ит, - пожаловалась блондинка, а затем вытащила из-под попы пузырек с шампунем, на который, по-видимому, приземлилась при падении.
- Артистка, - сжал ее ладошку в своей мужчина. – Вертолетчитца, блин! – с укором посмотрел он на вновь находящуюся в своих раздумьях девушку. – Сиди так лучше, пока еще чего не учудила, - поднялся Степнов на ноги и, наконец, взял стакан с водой. – Пей, - протянул он емкость Лене.
- М-м-м, - промычала спортсменка, смерив преподавателя недовольным взглядом. – Не-е-е…
- Насильно вливать? – угрожающе склонился над ней Степнов. – Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, – взял он блондинку за подбородок и приподнял ее головку, поднося стакан к ее ротику. – Пей, - в очередной раз приказал он.
- Дай, - потянулась Кулемина к руке мужчины, предпринимая попытку забрать у него емкость и завершить процесс самостоятельно, но физрук, осознавая, что девушка сейчас лишь обольется, помог ей держать стеклянную посуду.
- До дна, - властно указал он, видя, что его ученица, сделав несколько глотков, отстранилась от стакана.
- М-м-м, - помотала головой зеленоглазая пьянчужка, выражая все свое недовольство путем нахмуривания бровок.
- Лена, я не шучу, - сердито проговорил Виктор. – Ну, я жду, - с напором добавил он.
Спортсменка подчинилась. Опустошила бокал и почти сразу же прикрыла рот ладошкой, ощущая, что еще секунда и ее стошнит прямо на пол. Степнов не стал ждать и, подхватив девушку, склонил ее над ванной. Вовремя… Горе алкоголичку вывернуло в то же мгновение. Брюнет устало вздохнул, ощущая, как дрожит ее тельце в его руках, погладил свою девочку по плечам и, подняв ее в полный рост, прижал к груди. Понимал, что ее вины в случившемся по сути то и нет, что она совсем еще молоденькая девчонка, не выдержавшая и сорвавшаяся, в попытке сбежать от проблем. Хорошо, что так, что не на улице, не в подворотне, не в компании каких-нибудь отморозков. Хорошо, что всего лишь алкоголь, а не более пагубные вещества и не какой-нибудь до безобразия глупый и безумный порыв, совершенный на эмоциях. А это… Он рядом и все будет хорошо. И поговорить… Обязательно вечером, после ее пробуждения, поговорить. Она на пределе. Не просто же так его спортсменка, умница, гордость школы Лена Кулемина напилась до потери сознания, причем в самозабвенном одиночестве, уснула на полу в ванной и считает, что не нужна ему. Да, она тоже бегала, да, боялась себя и своих чувств, но… Он мог найти как минимум два обстоятельства, оправдывающие ее поведение: во-первых, она младше… Намного младше его, и именно он должен научить ее принимать любовь, не бояться, доверять ему, именно он должен показать ей, что она нужна ему, что с ним ей будет хорошо, что в их отношениях нет ничего неправильного, а учитель-ученица… Да, так получилось, и не они в этом виноваты. Пусть так, но от их статусов чувства не становятся меньше или больше, не трансформируются во что-то иное… Он любит ее, а с общественным мнением можно поспорить… В конце концов просто перейти на другую работу, если уж на то пошло. Она важнее, чем гордое звание учителя. А второе… Рядом с ней нет мамы. Нет примера семьи, нет образца для подражания, советчика и жилетки в которую можно было бы поплакаться. Подружки… Да, конечно, но… С ними Лена сошлась только в десятом классе, а так… Она выросла с дедом и эта вся модель ее семьи. И, если он, черт подери, учитель, то вот этому он должен научить! Должен научить свою девочку любить и принимать любовь, доверять своему мужчине, быть с ним единым, прислушиваться, делить поровну все радости и беды, уважать и ценить, получая в ответ то же самое. Это основное… И Виктор сумел бы найти еще очень много пунктов, которыми легко можно было бы объяснить поведение Лены…  В-третьих, в-четвертых, в-пятых… Ему сложно, но и ей не легко. Она девочка-подросток, сложная, но от этого не менее любящая и желающая получать любовь взамен.
- Сделай несколько глоточков еще, пожалуйста, - поднес другой стакан к губкам любимой девочки Виктор. – А потом спать пойдем.
- Не хочу-у-у, - как маленький ребенок заплакала спортсменка, по всей видимости уставшая от всего происходящего.
- Ленок, пожалуйста, - мягко повторил свою просьбу физрук. – Иначе тебе потом не очень хорошо может быть.
Блондинка покорно выпила немного жидкости и совсем по-детски, как прошлым вечером, прижалась к крепкой груди любимого мужчины, правда теперь не обняла его, то ли не решившись на этот жест, то ли просто-напросто забыв…
- Умница, - похвалил ее Виктор, - промокая губы своей возлюбленной краешком полотенца. – Пошли баиньки, - осторожно приподнял ее над полом, стараясь не совершать слишком резких движений, дабы у девушки не закружилась голова или, что еще хуже, чтобы ее снова не начало тошнить.
- Я спать не хочу! – возмутилась Кулемина, когда учитель физической культуры принялся укладывать ее на кровать. – Я хочу…
- Хорошо, хорошо, - решил не спорить физрук, представляя, насколько упрямой способна быть Кулемина в нетрезвом состоянии, если и обычно-то ее упорству мог бы позавидовать любой баран. – Сейчас все будет, - поглаживая девушку по белокурым волосам, пообещал педагог.
- Я Вас сде-е-елаю, - переворачиваясь на бок, пригрозила Лена. – Блин, а дядя Петя ключи от зала даст? – приподнялась она на локте и тут же рухнула обратно.
- Я попрошу и даст, - успокоил ее Степнов, благодаря Господа, что Лена пожелала развлечься с баскетбольным мячом, а не что-нибудь похлеще, иначе пришлось бы выкручиваться каким-то иным способом.
- А Вы меня любите? – взялась за старое уже засыпающая блондинка. – Нет… Не любите Вы меня… И Гуцул не любит. Козел… А Лерка говорила, что первый раз это бо… - на этом девушка замолчала, по всей видимости окончательно провалившись в сладкий сон, а Виктор облегченно выдохнул, потому как слушать, что там говорила Лерка про первый… можно только догадаться, что "первый"... ему было совсем неловко.
Посидев минут десять рядом со спящей спортсменкой, Степнов убедился, что это белокурое недоразумение действительно спит, причем весьма крепко и вдохновенно. Невольно залюбовался чертами лица своей ученицы, контуром пленительных губ… Вспомнил вкус ее вчерашнего поцелуя. Сладко, тепло, непозволительно желанно и запретно. Только вот взять сердце в жесткие оковы никому ненужных рамок оказывается гораздо сложнее, чем вбить себе в голову короткое слово «нет». Да и кто оценит подобные жертвы? Коллектив? Окружающие? Пройдет несколько месяцев, от силы год и все и думать забудут о непозволительном романе между старшеклассницей и учителем физической культуры. Роман… Какой там! Просто невыносимо-мучительная тяга, желание быть рядом и дышать друг другом. Наверное именно так и должна проявляться любовь. Поступаться этим светлым, подаренным свыше чувством ради общественного мнения? Не слишком ли большая жертва на алтарь чужих суждений? Им безразлично, а вот два сердца обязаны биться вдали друг от друга, сопровождая каждый удар кровавыми брызгами несбывшихся мечтаний о счастье и нежности.
Брюнет погладил девушку по белокурой головке и поцеловал в висок, на что она, забавно причмокнув губками, вздохнула, вызвав у мужчины едва уловимую улыбку. Тихое сопение, золото прядей, ореолом обрамивших головку юной прелестницы, ее размеренное дыхание в такт биению сердца физрука. Виктор подумал, что вот это и есть счастье – просто видеть, как беззаботно подложив ладошку под щеку, мирно спит любимая девочка, наслаждаться ее образом и возможностью делить с ней судьбу.
В голове эхом отозвались его собственные слова, произнесенные накануне вечером: «так нельзя»… А как можно? Разве можно в бессилии бить кулаками стены, доводя себя до отчаянного исступления в попытках не думать о ней, не вспоминать ее взгляд и улыбку? Разве можно не вдыхать ее нежный запах, который не сравнится с запахом ни одной, даже самой невероятно-шикарной женщины в мире? Разве можно убивать ее своим бесчувственным «я не могу объяснить», в ответ на трепетное прикосновение губ? Разве справедливо для нее заливать обиду и боль терпким алкоголем? Разве правильно причинять страдания самому близкому человеку на свете, оглядываясь на осуждающие взоры совершенно посторонних людей? Тогда почему все у них так? Почему нельзя просто быть друг для друга, не озираясь на чужие упреки? Ведь они любят. Любят. Любят чисто, светло, без фальши и притворства. Любят до самой глубины своего сознания, до отчаянья, до готовности пожертвовать собой ради жизни второй половинки своего сердца.
- Обещаю тебе, что все у нас будет хорошо, - склонившись над спящей девушкой, произнес Степнов, легонько касаясь губами ее волос. – Обещаю, Кулемина, - провел он ладонью по ее руке, прикрытой одеялом, завершая путешествие на нагом плечике.
Невинное касание к теплой бархатистой коже вначале заставило мужчину на несколько секунд задержать ладонь, не имея сил лишить себя этого воистину волшебного удовольствия, но следом промелькнула мысль о том, что проснувшись и обнаружив себя в таком откровенном виде, каком она отчалила в страну снов, Лена в лучшем случае до жути смутится и замкнется, а в худшем… Собственно о худшем учитель решил не думать, потому как заставлять свою любимую спортсменку страдать еще больше он не намеревался. Заметив пижаму девушки, небрежно брошенную в изголовье постели возле подушки, он осторожно, стараясь лишний раз не тревожить ученицу, взял штаны и кофту в руки, прикидывая как бы теперь облачить в комплект безмятежно спящую блондинку. Вариантов было не особо много… Физрук вздохнул, про себя усмехаясь нелепости всего происходящего, но медлить не стал. Что же… В конце концов, ему уже не впервой переодевать эту девочку. Там, после боя на злополучном ринге, пришлось гораздо хуже, чем сейчас, но он справился. Просто знал, что кроме него некому, что он должен… А ведь тогда тело его девочки было покрыто синяками, и он до дрожи в пальцах боялся причинить ей еще большую боль.
В памяти, словно лента кинопленки, замелькали события прошлого, все, что им довелось пережить вместе с этой зеленоглазой блондинкой, все испытания, которые им пришлось преодолеть, все радости и горести, победы и поражения, спортивные и личные достижения. Нет, не просто учитель – ученица… Друзья, готовые прийти друг другу на помощь в любых обстоятельствах, чувствующие друг друга, понимающие и любящие.
- Давай-ка вот так, - откинул Виктор одеяло, представляя своему взору нагое тело юной спортсменки. – Ленка, Ленка… - покачал головой преподаватель и, с нежностью приподняв ногу девушки, стал натягивать на спящую ученицу клетчатые штанишки. – Еще раз нажрешься до такого состояния, я тебя… - сдерживаясь от того, чтобы не отвесить смачный хлопок по пятой точке школьницы, пригрозил мужчина. – Тоже мне, чемпионка, - подтягивая одежду, вздохнул он и, вместо того, чтобы ударить, ласково погладил нежные ягодички Лены, отчего тут же покрыл себя потоком брани не хуже, чем немного ранее это делала Кулемина. И снова эта волна нежности… Как же он любит свою спортсменку, свою девочку, свое солнышко! Трепетно, осторожно, боясь испугать резким словом или движением…
Следом за пижамными штанами последовала и кофта. Школьница только морщилась и недовольно бормотала себе под нос, когда физрук поднял ее, просовывая до предела расслабленные руки блондинки в рукава одежды. В какой-то момент пьянчужка даже приоткрыла глаза, правда после короткого: «Спи, спи. В школу еще рано», произнесенного убедительным степновским тоном, девушка опустила веки, самостоятельно натягивая кофту на тело и, на удивление быстро справившись с непослушными рукавами, вновь отправилась ловить сны.
- Ну вот и чего с тобой делать? – прикрывая фигурку Лены одеялом, поинтересовался Виктор. – А завтра ведь тебе учиться идти надо. Прогульщица ты моя, - заправил прядку белокурых волос за ушко, не забыв провести пальцами по скуле девушки. – Еще и руку вон как покорябала, - дотронулся он до ладони Лены, на внешней стороне которой красовалась довольно глубокая царапина, полученная в ходе преодоления пути до ванной и встреч со всевозможными препятствиями в виде мебели и других предметов интерьера.  – Ладно, отдыхай. Все это мелочи, - успокоил спящую ученицу Виктор. – Есть в этой жизни вещи и куда более важные, чем несколько пропущенных уроков, - проговорил он и сам понял, насколько значительны и правдивы его слова.

Всем привет! Девочки, большое спасибо за плюсики, лина - а тебе отдельное за комментарий! Вот и подошла к концу эта история. Надеемся, что вам было интересно ее читать! Спасибо всем за внимание

Несколько часов прошли для Виктора незаметно. Мужчина устранил все улики, свидетельствовавшие о непристойном поведении Лены в кухне, починил свернутую вешалку в коридоре, водрузил на место всю одежду, поставил как следовало тумбочку и собрал всю мелочевку, смахнутую Ленкой в рвениях добраться до нужной ей точки. Потом навел порядок в ванной… Вернул на место полочку, взгромоздил на  нее все шампуни и гели для душа, привел в порядок раковину и саму емкость для купания…Чуть позже открыл в кухне окно и впустил в квартиру свежий воздух, довольно быстро вытеснивший из помещения запах алкоголя и долгое время пребывавшей на столе закуски. Вынес мусор, посмотрел телевизор, пытаясь продумать разговор со своей девочкой после ее пробуждения, а потом… Потом решил, что думать над этим не стоит. Они просто поговорят, как разговаривали много раз, как раньше, когда сознание не пронзила догадка о том, что они уже давно являются друг для друга куда большим, чем думают, что один продолжение другого и где-то там, наверху, их судьбы уже давно сплели в одну тонкую, но от этого не менее прочную нить. И заготовленные слова тут не помогут. Они не чужие, чтобы говорить шаблонами. Они единое, а значит не стоит придумывать и юлить, можно просто открыть сердце и душу, не играя какие-либо роли и не стремясь казаться лучше, чем они есть на самом деле.
В очередной раз зайдя в комнату спортсменки, чтобы проверить все ли в порядке, Виктор увидел свою ученицу лежащей на спине и усердно, по-видимому, старающуюся унять миллионы молоточков стучащих в ее голове. Ладонь прижата ко лбу, выражение милого личика похоже на гримасу то ли боли, то ли отвращения, причем, скорее всего, к самой же себе, из приоткрытого ротика вырывается тяжелое дыхание, смешанное со стонами… В долю секунды оценив ситуацию и придя к выводу, что воспримет что бы то ни было сейчас девушка лучше после порции живительной влаги, мужчина быстрыми шагами направился в кухню, оставшись при этом незамеченным хозяйкой квартиры. Наполнил большой стакан заранее остуженной кипяченой водой и вернулся обратно…
- Господи… - услышал он еще более хриплый обыкновенного голос своей девочки. – М-м-м…
- Лен, - сделал несколько шагов по направлению к постели физрук. – Совсем плохо? – присел он на корточки и протянул стакан отнявшей от лица руки девушке. – На вот, - не стал он подкалывать ученицу, осознавая, что сейчас для этого не время и не место, а с учетом того, что в ее мучениях виноват он сам, то нужно не острить, а просить прощения.
- Виктор Михайлович, - выдохнула она, протягивая к стакану со спасительной влагой дрожащую руку. – Что Вы тут…
- Попей вначале, а потом болтать будешь, - помог он поднести Лене стакан к губам и придержал ее за плечи, пока она делала большие жадные глотки.
- Спасибо, - прошептала она, облизывая губы и откидываясь на подушку, когда емкость была пуста.
- Очень плохо себя чувствуешь? – присаживаясь рядом с бледной после попойки спортсменкой, спросил Виктор, поглаживая бедолагу по руке.
- Жить не хочется, - честно призналась Кулемина. – И… и в голове пусто… - обреченно добавила она.
- Еще воды тебе принести? – сдержавшись от того, чтобы подметить то обстоятельство, что, по-видимому, там было пусто в тот момент, когда она решила употребить такое количество дедовых запасов спиртов, поинтересовался педагог.
- Угу, - выдохнула Лена и снова болезненно застонала, прикрывая глаза рукой.
На этот раз Степнов вернулся с графином, более чем на две трети заполненным прозрачной жидкостью, налил воду в стакан и снова протянул его Ленке. Та безмолвно выпила все до последней капли и на этот раз нашла в себе силы немного приподняться, принимая полусидячее положение.
- Чего подскочила? – в полголоса, чтобы не взрывать и без того гудящий мозг девушки,  задал вопрос физрук. – Отдыхай, Лен. Я представляю, каково тебе сейчас…
- Нет, не представляете, - горько усмехнулась блондинка, отворачиваясь в сторону.
В памяти девушки всплыли воспоминания прошлого вечера… Ее порыв, его резкий отказ и черствое «так нельзя». А потом боль и обида… обида и боль. Дедова настойка, банка с солеными огурцами… Стопка, две, три… Еще одна бутылка, изъятая из холодильника… Слезы, новая и новая боль, ненависть к самой себе, горечь… вкус алкоголя… опять слезы и полное непонимание, за что он так с ней. А потом пустота. Полнейший провал в памяти. Снова захотелось плакать. Почему-то всегда сильная, сейчас она чувствовала себя беспомощной и надломленной. Было такое чувство, будто ее раздели, привязали к столбу посреди улицы и оставили так стоять на ветру под смех всех прохожих, а она пытается докричаться до этих бесчувственных людей, только голоса нет, а на помощь никто не придет. Вчера она выпотрошила всю свою душу, шагнула навстречу своему счастью, а дверь в это самое счастье бесцеремонно захлопнули у нее перед носом, ударив при этом по ее лицу и даже не заметив этого. Вчера она была смелой, немного дерзкой, веселой Леной, а сегодня в ее зеленых глазах стоят соленые капли невыплаканной печали и как спрятать их, чтобы не выдать весь букет чувств, бушующих в ее душе и сердце, девушка не знала.
- Ты про вчерашнее? – сразу понял Виктор, на что Лена ему ничего не ответила, а лишь, откинув голову назад, уперлась затылком в стену. – Прости, Лен…
- За что? – криво ухмыльнулась Кулемина и смахнула со щек все же не удержавшиеся слезы. – Не за что мне Вас прощать, Виктор Михайлович…
- Я знаю, что обидел тебя, - положил он ладонь на ее колено. – Не просто же так ты за запасы Петра Никоноровича взялась.
- Обидели? – прерывисто вздохнула Лена. – Я не первоклашка, чтобы меня обижать… Вот обидно, например, когда мама перед обедом конфетку не дает, - сделала она попытку встать с постели, но тут же поморщилась и от греха подальше опустила голову на подушку. – Обидели… - эхом повторила она, не зная, как выразить все то, что почувствовала вчера вечером после того, как за ее любимым человеком закрылась дверь.
- Лен, ты мне очень нужна, - решился наконец Степнов. – Просто вчера… Ты слишком гонишь, понимаешь? Нельзя так… Я не хочу чтобы все так быстро у нас с тобой было…
- Вы о чем, Виктор Михайлович? – застонала блондинка. – Быстро? Ну да… я же ребенок для Вас вечный. Маленькая неразумная девочка, которую только и можно, что до дома провожать без какого бы то ни было намека на большее.
- Это неправда, - попытался оправдаться брюнет. – Но то, что хотела ты…
- А что я хотела?! – приподнялась девушка на локтях. – Что?! – воскликнула она, лихорадочно шаря взглядом по лицу мужчины. – Поддержки любимого человека?! Не непонятных догонялок, а определенности?! Внимания его к себе как к девушке, а не как к ученице или спортсменке?! Чуточку ласки и нежности?! – все же откинула блондинка одеяло и спустила ноги с кровати. – Много, правда? Я понимаю, что много, - встала она на ноги,  осознавая, что сейчас, похоже, будет продолжение ее ночной истерики.
- Лен, - растерянно поднялся вслед за ней Виктор. – Лен, постой ты, - положил он ладони на подрагивающие плечи своей любимой спортсменки. – Прости меня, - обнял девушку, прижимая спиной к своей груди. – Я такой дурак… Прости.
- Да что уж там? – передернула плечиками блондинка. – Давайте скажите, что я не должна была к Вам лезть, что я глупая, что я ничего не понимаю… Давайте! Ну же! – уже не стесняясь, плакала девушка, бессознательно вырываясь из рук своего любимого мужчины.
- Прости, - прошептал он, касаясь губами ее волос. – Прости меня… Прости, Ленок… Прости…
Только сейчас до Виктора дошло, что вчера он совершил куда большую ошибку, чем думал изначально. Она просто хотела быть с ним, просто рядом, просто вместе, а он… Это же его Ленка, его родная девочка. Да, он уверен, что если бы захотел близости с ней, она бы доверилась ему, подарила бы себя без сомнений и раздумий, но на самом деле нужно ей было совсем другое. А он… Оттолкнул ее, заставил ее сердечко страдать, а душу мерзнуть в этой пустой квартире. А ведь она его… И как же все это неправильно! Чего теперь ронять пустые слова, если из ее глаз катятся слезы? Она плачет… Его сильная, смелая девочка плачет… И виноват в этом он сам. Та, что никогда не показывала своего бессилия, рыдает у него в руках, не пытаясь скрывать той боли, которую он ей причинил и все почему? Лишь потому, что он не смог преодолеть свой нелепый страх и скинуть гнет общественного мнения, не смог объяснить сам себе почему произнес это уже ненавистное «нельзя» той, что нуждалась в нем, той, что поселилась в его сердце, навсегда оставив за собой право называться его любимой девочкой.
- Мне больно было! Понимаете?! – не обращая внимания на свое отвратительное состояние, ревела Кулемина. – Больно! Я не могу понять, чего Вы от меня хотите! Вы говорите, что любите, что я нужна Вам, но я не замечаю этого! Понимаете?! – вначале громко, а потом все тише, кричала девушка. – Я хочу знать, что мы вместе, что я Ваша. Мне это важно. А так… Я не знаю что у нас за отношения. Вы есть, но в то же время Вас нет. Я не чувствую себя любимой, не ощущаю того, что у Лерки со Стасом было, у Женьки с Колей есть… Я ничего не ощущаю! Только собственную беспомощность и усталость от всего этого. Я устала, поймите Вы это! – совсем тихо продолжала говорить Лена. – Я устала любить на расстоянии родителей, я уже не могу… И любить вот так еще и Вас… У меня уже нет на это сил. Разве я многого прошу? – чувствуя себя полностью опустошенной, спросила девушка. – Мне кажется, нет…
- Я рядом, Ленок, - наклонился брюнет, целуя родную девочку в уголок рта. – Всегда буду рядом, - погладил он свою ученицу по плечам, переходя на руки, а затем на животик. – Рядом…
- Мне было так плохо когда Вы ушли, - положила Лена дрожащие руки поверх его больших, сильных ладоней. – Наверное, впервые настолько плохо…
- Прости, - в который раз прижался губами к виску девушки Виктор. – Обещаю тебе, что теперь все изменится. Ты моя… Моя Ленок. Только моя. Никому не отдам тебя…
- Ваша… - одними губами произнесла спортсменка и уронила еще несколько слезинок.
- Никогда больше не пей так. Не дай бог с тобой что-нибудь случится… Я так испугался, когда тебя в ванной увидел на полу, - тяжело вздохнул учитель физической культуры, еще крепче прижимая любимую школьницу к груди.
- Я не помню ничего, - опустила голову Кулемина. – Даже как переоделась не помню, - нахмурилась она, переминаясь с ноги на ногу.
- Ну уж тут я тебе ничем помочь не могу, - потерся Виктор носом о затылок ученицы. – Я твою одежду в ванной на полу нашел, она мокрая была, - без тени сомнения соврал брюнет. – Я в машинке все постирал. Надеюсь, ты не будешь ругаться?
- Не буду, - повернулась Лена лицом к мужчине и прикрыла глаза. – Я ничего такого не сделала, за что краснеть надо? – с надеждой поинтересовалась блондинка.
- Не сделала, - успокоил ее физрук, нежно поглаживая вдоль позвоночника. – Просто уснула в ванной на полу, а я тебя в кровать перенес и все.
- Хоть это радует, - шмыгнула девушка носиком, кладя разрывающуюся от боли голову на плечо преподавателя.
- Я тебя очень люблю, Кулемина, - покачиваясь со своей спортсменкой из стороны в сторону, произнес Виктор. – Очень, Лен. И для меня неважно, кто чего скажет. Самое главное для меня – быть с тобой. И, если хочешь, я снова уйду из школы. Главное, что мы вместе будем, а все остальное приложится как-нибудь…
- Мне Вам физкультуру еще сдавать, - смущенно прошептала девушка, сердце которой радостно затрепетало от услышанных слов. – И до выпускного не так долго… Мне достаточно просто знать, что мы вместе. Я понимаю все… Мне просто важно, чтобы Вы были со мной, а не отдельно, чтобы я знала, что нет этого «я» и «Вы», а есть «мы» и все.
- В том, что мы есть, ты можешь не сомневаться, - твердо заверил ее Степнов. – Люблю тебя, - коснулся он нежным поцелуем ее губ, не делая попыток углубить ласку.
- И я люблю Вас, - улыбнулась блондинка, глядя на такого близкого и нужного ей мужчину яркими зелеными глазами, в которых плескалось счастье и немного светлой грусти. – Всегда буду любить, - провела она пальчиками по едва заметному шрамику, оставшемуся на его щеке после злополучных боев на ринге. – Всегда… - позволила она нескольким слезинкам скатиться по своему лицу, даже не зная, чем вызваны эти соленые капельки – то ли той безграничной нежностью, которую она испытывала к этому взрослому мужчине, то ли ощущением полета после долгого заточения в тесной клетке.

Эпилог

- Не жалеешь, что со всеми не пошла? – спросил мужчина, перебирая светлые локоны лежащей у него на груди девушки.
- Не жалею, - тихонько промурлыкала она, выводя пальчиками узор на его плече.
- Все-таки это твой выпускной, - погладил ее Виктор по обнаженной пояснице. – Один раз в жизни такое событие бывает.
- У меня получился самый лучший выпускной на свете, - слегка прищурив изумрудные глаза, улыбнулась уже бывшая школьница. – Им всем такого и не снилось, - потянулась она к губам Степнова и оставила на них легкий, но от этого не менее сладкий поцелуй.
- А как же рассвет на Воробьевых горах? – вопросительно приподнял физрук одну бровь. – Шаг во взрослую жизнь.
- Слушайте, Виктор Михайлович, - игриво склонила блондинка голову на бок, - меня рассвет с Вами, в Вашей квартире, вполне устроит. А шаг во взрослую жизнь…- усмехнулась она, вспоминая события часовой давности.
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Виктор, поглаживая свою женщину по низу животика. – Очень больно было, да?
- Ничего страшного, - ласково заглянула она в его глаза. – Мне было хорошо. Правда, Вить, - приподняла она уголки губ в улыбке.
- В следующий раз будет еще лучше, - притянул он свою возлюбленную ближе и поцеловал… жадно, глубоко, вкладывая в касание губ и сплетение языков всю свою любовь, страсть и нежность. – Обещаю, - чуть отстранившись, добавил он.
- Верю, - облизнула губы блондинка, а затем дотянулась до прикроватной тумбочки, взяла с нее открытую бутылку шампанского, сделала несколько глотков и уже сама припала к губам любимого требовательным поцелуем, на который он тут же ответил.
Вкус ее губ… Дурманящий, сладкий, обволакивающий сознание пеленой нежности и страсти, оставляющий за собой шлейф любви с едва заметной примесью желания…
За окном засверкали фейерверки салютов, послышался грохот залпов, извещающих о том, что тысячи выпускников сегодня прощаются со школьными стенами, но для Лены и Виктора все это было неважно. Они вместе и этот праздник лишь позволил им переступить ту черту, которую они условились не нарушать до этого дня. Нет, не из-за общественного мнения, косых взглядов и осуждения третьих лиц, не из-за страха перед окружающими или моральных устоев, а ради себя, ради того, чтобы сохранить собственное спокойствие и не подвергать свои благословленные свыше отношения потокам грязи и гнусных обвинений, миллионам лживых слов и оскорбительных суждений. А теперь они рядом и это уже не изменить. Никто не посмеет покуситься на их счастье, никто не сможет разрушить их мир. Они знают цену своей любви, а именно то, что их светлое, высокое чувство бесценно.
Еще один долгий поцелуй, под россыпь красно-золотистых огней салюта, еще одно протяжное признание… И целая жизнь на то, чтобы насладиться счастьем миг за мигом растворяться друг в друге.