- Виктор Михайлович, а Вам не кажется, что Вы ведете себя как баба?
- Чё? Что ты сказал?
- Да что слышали! Сплетни какие-то собираете… Вы мужик или кто вообще?
Руки, невзирая на желание сомкнуть их вокруг тощей шеи этого сопляка, вцепились в воротник куртки Гуцулова и стащили его с козла. И, мне кажется, если бы в спортзале на тот момент не появилось еще одно действующее лицо, физиономия этого напыщенного придурка во второй раз пострадала бы от встречи с моей грубой физической силой.
- Что ты себе позволяешь?
- Эй, вы чего? А ну стоять!
Естественно, возникшая рядом с нами ученица предотвратила все возможные резкие действия с моей стороны. Молокосос же, воспользовавшись этим, с горем пополам вырвался из моего захвата и как ни в чем не бывало побрел на выход, но, уже обойдя Кулемину, неожиданно обернулся.
- Послушай, Лен, ты тут это… разберись со своим Отелло!
Лица его я не видел, так как стоял к нему и его однокласснице спиной, но, судя по одному лишь тону, мог поклясться, что вид у этого щенка был до тошноты важный и надутый. Конечно, задели его гордость…
Спустя несколько секунд моя злость и мой пыл все же  были остужены той единственной, которой уже тогда удавалось необычайным образом влиять на мое состояние. Готовый полминуты назад разорвать одиннадцатиклассника на куски сейчас я чувствовал лишь некий стыд за свою несдержанность, а главное за свои неверные выводы. И сразу куда-то исчез весь словарный запас…
- Да не гуляла я с Гуцулом! Я деда из больницы забирала!
- Ну я же не знал…
- Может, надо было сначала у меня спросить, а? Прежде чем руки распускать!
- Прости… я п-подумал…
- Да Вы посмотрите на себя со стороны! То Вы от меня бегаете, то с Гуцулом в драку лезете! Вам не надоело?
- Ты не понимаешь…
- Я все понимаю! Я вчера Вам столько наговорила, вот Вы и беситесь! Давайте уже играть в открытую, а?
- В смысле… ты о чем?
- Я Вас люблю, и Вы меня любите и ревнуете – это очевидно!
- Л-ладно, ладно, потом поговорим… позже…
- Когда «потом»? Через два месяца после выпускного?
- Позже!

* * * * *

Новая попытка наладить отношения… с ее стороны. Причем попытка весьма решительная. Я бы даже сказал смелая. Впрочем, Ленка никогда и не была девушкой робкого десятка. Тем не менее одно дело – бои за столь необходимые деньги, и совсем другое – настолько откровенное выражение как минимум симпатии к своему физруку при стоящем рядом его друге и по совместительству твоим учителе истории… Да к тому же с активным вовлечением этого «третьего лишнего» в разговор. Конечно, о лояльности Рассказова в школе ходили легенды, но я бы навряд ли решился бы показать свою заинтересованность при ком-то постороннем. Хотя я и наедине всегда старался быть холоден со своей ученицей…
- Виктор Михайлович, а пойдемте танцевать!
- Нет, Лен, я сто лет не танцевал. Разучился уже.
- Игорь Ильич, почему Виктор Михайлович отказывается танцевать со мной?
- В самом деле, Виктор Михайлович, чего это Вы? Нехорошо отказывать девушке, тем более такой красавице и спортсменке!
- Не буду я танцевать!
- А я говорю – иди!
Раздражение набирало обороты. Подначивающий друг взбесил так, что пришлось одним лишь разъяренным взглядом дать ему понять: сейчас меня лучше оставить в покое. Игорь всегда был понимающим малым…
- Ладно, ну его, Лен! Пусть стоит дуется. Пойдем, со мной потанцуешь!
- Нет, Игорь Ильич, нельзя! Вы же мой учитель, а я Ваша ученица… Вы ведь поэтому не хотите со мной танцевать, да, Виктор Михайлович?
И она ушла. Ни один мускул не дрогнул на ее лице при последней реплике. Мне же оставалось задумчиво смотреть ей вслед, пока от этого занятия меня не отвлек голос Рассказова.
- Вить, в самом деле, что ты как ребенок? Иди поговори с ней.
Осточертевшее обвинение в ребячестве, предъявленное мне еще раньше самой старшеклассницей, вновь подстегнуло волну недовольства внутри меня. Еще и этот указывающий тон добавил масла в огонь.
- Сам разберусь!
Не знаю, кому и что я хотел в тот момент доказать, но за ученицей все же пошел. Поискал ее среди толпы, обвел глазами пространство у барной стойки, потом взял свою куртку и, выйдя из клуба, огляделся по сторонам. Лена, судя по направлению ее движения, шла домой. На мгновение обернувшись, она встретилась со мной взглядом, а потом продолжила свой путь. Я  же пошел абсолютно в другую сторону… До сих пор не могу себе простить, что хотя бы на расстоянии не проводил ее до дома. Нет, ничего страшного не случилось, но был уже поздний вечер, и из-за моих амбиций со спортсменкой могло что-нибудь произойти. Слава Богу, обошлось…

* * * * *

- Так, сегодня будем отрабатывать бросок со средней дистанции. Лена вам покажет, как надо делать.
- А чё сразу я? Может, я не хочу?
- Лен, перестань. Ты же лучше всех играешь…
- И что? Я вообще со спортом завязала, в музыкальный поступаю!
- Поступай куда хочешь! А если педагог сказал – надо делать!
- Мы чё, в казарме? Я не обязана Вам… подчиняться.
- Кулемина! Ты с кем разговариваешь? Прояви уважение к педагогу!
- Не вижу причин.
Это стало последней каплей. Ее дерзкий ответ, разносящий в пух и прах весь мой авторитет как преподавателя физической культуры, к тому же сказанный в присутствии еще полутора десятка учеников, привел меня в состояние какой-то… свирепости что ли. Гнев на ученицу настолько затуманил мне мозг, что я даже не сразу смог ответить, но когда все же красноречие вернулось ко мне, количество децибелов в моем голосе явно было превышено раза в два, если не в три.
- Ну-ка пошла вон из зала!!!
И она снова с непроницаемым лицом ушла. Не знаю, что на нее нашло… Я не говорю, что всегда вел себя правильно – быть может, мои ошибки, с оглядкой на возраст, казались даже глупее, чем промахи семнадцатилетней девчонки, но выяснять отношения при таком количестве любопытных одиннадцатиклассников? Черт бы с ним с Гуцуловым, который на тот момент уже все понял, с Ранетками, с Комаровым, которому наверняка уже все растрепала вездесущая Новикова… Они могут знать, но дальше них это не пойдет. А та же самая Лебедева… Ей зачем показывать такой спектакль, о котором вскоре узнает вся школа?
Тот эпизод стал последней каплей в наших так и не сложившихся отношениях. После этого я достаточно быстро принял для себя решение и уже вскоре уволился из родной школы. Было сложно, но еще тяжелее давалось представление того, как мы с Кулеминой будем взаимодействовать после всего, наговоренного друг другу. Я понимал, что через принципы не переступлю, даже если эта светловолосая зеленоглазая бестия продолжит свои попытки обольщения вроде поцелуя в прихожей, но также я осознавал и то, что Лена ждать выпускного не хочет. А это значит, что она будет злиться на меня… Чего только стоит этот последний эпизод! В общем, решение тогда я видел лишь одно – отдалиться друг от друга и попытаться забыть все те искры, что зарождались и мелькали между нами. Причем отдалиться настолько, насколько это вообще возможно. Так я и сделал…

Спасибо за плюсики, Тань! )))

Уже привычная обстановка дорогого ресторана, находящегося на первом этаже одного из известных Нью-Йоркских отелей. Коньяк на столе, толстая сигара крепко зажата губами, и идущий от нее сизый дым, попадая в глаза, заставляет чуть щуриться от слегка неприятных ощущений, но менять в своей позе хоть что-либо мне пока было лень. Я только-только начал чувствовать, как благородный напиток обволакивает все существо, расслабляя тело и отсеивая тяжелые мысли, а терпкий дым то наталкивает на какую-то философию, то пускает меня по волнам памяти.
Николас Смит, то бишь мой решивший напомнить о себе дядя, владел транспортно-логистической компанией, которая уже заняла свою нишу на американском рынке подобных услуг и приносила немалый доход. Естественно, меня не сразу допустили к рычагам управления этой корпорацией: Николас и его помощник Франсуа долго обучали меня и вводили в курс дела. Хотя долго – это мягко сказано, на мой взгляд. Старик, вопреки своим предчувствиям, прожил еще пять лет, переступив семидесятилетний рубеж, и все эти года он готовил меня себе на замену. Впрочем, его рвение было понятно – фирму он считал своим детищем и мог спокойно отойти на тот свет лишь тогда, когда был бы уверен, что компания будет и дальше процветать.
Но вот я уже три года как у руля большой корпорации и пока, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, доверие дядюшки я вроде бы не обманул. Почти все вопросы фирмы я решаю совместно с Франсуа. Когда-то этот пожилой мужчина был правой рукой Николаса, теперь же он мой советник. Иногда мы с ним смеемся, что, дескать, по наследству мне перешла не только фирма, но и он. А ведь раньше, первые три года, мы с Франсуа практически ненавидели друг друга. Он считал меня слишком молодым и бестолковым для бизнеса, а меня всегда убивала его собачья преданность Смиту. Он разве что в рот ему не заглядывал… А потом старик начал сдавать, и мы с его помощником даже сами не заметили, как нашли общий язык. И после кончины Николаса ни у одного из нас не возникло вопросов о дальнейшем сотрудничестве. Франсуа не собирался уходить, я даже и не думал его прогонять… Мне кажется, что пройдет еще года два, и мы с ним будем с полуслова понимать друг друга. Так, как это было у них с моим американским дядюшкой.
- Вы опять курите, сэр? – подсел помощник за мой столик и с укоризной посмотрел на сигару, которую я уже успел вынуть изо рта.
- Франсуа, сколько раз тебе говорить… - медленно, с явной усталостью от повторений, протянул я, пересаживаясь так, чтобы быть лицом к собеседнику. – Никаких «сэр», «мистер» и всех вот этих вот ваших обращений.
- Простите, привычка, - поспешил извиниться помощник, поняв свою оплошность. – Я столько лет именно так обращался к Николасу, что язык это уже сам выговаривает, вне зависимости от моего желания.
- Отвыкай, - улыбнулся я, поднося к губам благородный напиток. – Кстати, давно хотел у тебя спросить… Почему Смит не завещал фирму тебе? Ты же был его правой рукой, ты эту корпорацию вдоль и поперек знаешь. И твоих заслуг в том, что бизнес до сих пор живет и процветает, никак не меньше, чем заслуг ее основателя.
- Он хотел, - слегка улыбнулся помощник, посматривая на меня своими хитроватыми карими глазами. – Я сам отказался от этого.
- Почему? – удивился я, кладя сигару на специальную выемку в пепельнице.
- Не знаю, - пожал плечами Франсуа, отводя взгляд в сторону. – Просто… не нужно мне это. Я привык быть помощником или, как Вы выразились, правой рукой. А все это командование, все эти публичные выступления – это все не для меня. Я только попросил Николаса, чтобы он прописал где-нибудь мое право проработать в этой компании еще как минимум год. Ну, чтобы меня уволить не могли… Подстраховался, так сказать. Думал, вдруг с новым хозяином не сойдусь.
- Странный ты человек… - усмехнулся я, хотя какая-то часть меня прекрасно понимала собеседника.
Мне тоже первое, причем довольно продолжительное время было сложно перестроиться на новый уровень и новый стиль жизни. Пришлось смириться с тем, что физрук Виктор Михайлович остался в Москве, а здесь, в Нью-Йорке, Степнов – это начинающий и весьма перспективный бизнесмен, новоявленный племянник довольно известного Николаса Смита. Столь резкая метаморфоза далась мне ой, как нелегко. Долго мой новоиспеченный дядя вытравливал из моего характера присущую мне бесхитростность и простодушие… Благо хоть Франсуа его в этом не поддерживал, а то я бы взвыл от нравоучений этих двоих.
Но, в конце концов, Николас добился своего – незадолго до его смерти о бедном физруке Степнове забыли почти все, в том числе и я. Московская жизнь казалась уже чем-то очень отдаленным и будто бы произошедшим даже не со мной. Лишь одно мешало мне окончательно избавиться от того периода жизни, который прошел в Москве, – небольшая фотография слегка растрепанной светловолосой девушки с глубокими зелеными глазами, лучезарно улыбающейся мне. Да-да, именно мне – я сам сделал этот кадр после особо удачной игры, когда мы с разгромным счетом одержали победу над противниками из другой школы. Ленка была такая радостная, вся прямо светилась от счастья, а рядом как раз пробегал девятиклассник с фотоаппаратом, который работал на благо школы, снимая все события для дальнейшего снабжения изображениями новостей, выкладываемых на сайте. В буквальном смысле отняв у него «мыльницу», я окликнул Кулемину, запечатлел ее улыбку и сказал пареньку, что если с этой фотографией что-нибудь случится, он до конца своей жизни не сдаст физру. На следующий же день диск с одной-единственной фотографией уже лежал у меня в подсобке, а к началу новой недели я держал в руках распечатанный вариант изображения. Его я и взял с собой в Нью-Йорк на память… Не знаю, зачем. Вроде бы и бежал-то больше не из России, а от Ленки, но почему-то и забывать ее не хотел. Слишком светлое чувство, чтобы пытаться его подавить, слишком теплые воспоминания, чтобы вычеркивать их из памяти…
- О чем задумались? – вернул меня на грешную землю голос помощника.
- Да так, - слегка тряхнув головой, ответил я. – Ты на Рождество поедешь домой? – спросил я, пытаясь отстраниться от не слишком веселых мыслей.
- Если отпустите, то да, - проговорил помощник, не сводя с меня заинтересованного взгляда. И я, безусловно, знал, почему он так на меня смотрит.
- Отпущу, конечно, не вопрос…
- А Вы? – не мог не спросить Франсуа.
- Что я?
- Вы поедете домой? – с искренним любопытством спросил собеседник.
- Не в этот раз, - теперь уже настала пора мне отводить глаза в сторону. – Может быть чуть позже… Сейчас у меня много дел, да и оставлять фирму без директора и заместителя как-то… нехорошо…
- Я могу остаться, чтобы Вы съездили на родину, навестили близких…
Одно лишь представление того, что мне придется вернуться в Россию, вызывало у меня нервную дрожь. За все эти долгие годы я ни разу не был в той стране, где родился и вырос: поначалу была жуткая занятость, порой лишающая меня сна, а не то чтобы не дающая выехать из страны, а потом… Потом я просто понял, что, стоит мне вернуться в Россию, как все, что я так тщательно убирал поглубже, что старался забыть, - все вылезет и накроет меня волной ностальгии, и я, не удержавшись под напором эмоций, плюну на все, куплю билет до Москвы и поеду к ней… Той, из-за которой уехал, и той, из-за которой боялся вернуться. А на тот момент прошло уже несколько лет моего пребывания в Нью-Йорке. Естественно, я понимал, насколько Кулемина должна быть на меня обижена, ведь я уехал по-тихому, никого не посвятив в свое решение и свои планы. Даже Рассказов так и не узнал, куда пропал его друг. Да, эгоистично, но на тот момент это показалось мне приемлемым. А вторая причина, по которой я понимал, что мне не стоит искать встречи с Леной, состояла в том, что за эти несколько лет она уже могла устроить свою личную жизнь. Мало ли у нее там уже муж, ребенок, а то и не один… И чего я буду напоминать ей о том, чего не случилось тогда и уже не будет сейчас? Да и свою душу травить не хотелось. Поэтому в России я не показывался с того момента, как уехал. С родителями общался по скайпу, пересылал им хорошие подарки на праздники, но не приезжал. Конечно, они были немного обижены, но напрямую этого не говорили, за что я был им очень благодарен.
- Нет, Франсуа, поезжай ты, - ответил я помощнику, все также не глядя ему в глаза. – Ты много работал в этом году, устал… Семью хочешь увидеть, дочку, внука.
- Ну-ну, - хмыкнул мой собеседник, в голосе которого звучал явный укор. От его интонации мне сделалось еще более совестно, но это чувство практически в ту же секунду сменилось огромным удивлением, когда не так далеко прозвучал до боли знакомый смех, а потом я услышал непривычную английскую речь, произносимую родным голосом:
- Я же сегодня молодец, правда? Ну молодец же, признай!
- Хорошо, - с нотками усталости сдался мужской голос. – Ты – молодец. Довольна?
- Угу, - снова разнеслись звуки где-то за спиной Франсуа. Я вытянул шею, желая увидеть говорящую девушку, но за помощником ничего не было видно. Однако сам пожилой мужчина, заметив мое любопытство, обернулся. Впрочем, и это его движение не расширило мой кругозор, зато явно не осталось незамеченным для той, которая меня так заинтересовала. – Что-то не так? – снова услышал я этот голос, и каждое слово все больше убеждало меня в том, что я знаю, кому он принадлежит. Но поверить в это было слишком сложно.
- Нет-нет, - тут же принялся оправдывать свое любопытство мой собеседник. – Простите мне мое повышенное внимание, мисс.
- Вам, наверное, действует на нервы мой громкий смех, да? – посетовала девушка.
- Что Вы?! У Вас очень чудесный смех, который просто не может вызывать раздражение! – принялся юлить Франсуа, после чего вновь повернулся лицом ко мне, а за его спиной продолжился диалог.
- Слушай, я не хочу есть, - немного капризно заявил женский голос. – Я пойду в номер, ладно? А ты, как поужинаешь, тоже поднимайся…
- Да я вообще-то тоже не голоден… Пойдем тогда.
Я с замиранием сердца ждал момента, когда смогу увидеть говорящих воочию, и вот он настал. Сбылись самые желаемые и одновременно с этим самые мучительные мои предположения: я увидел ее… Светлые волосы стали длиннее, стройную фигуру непривычно облегало платье, на ногах вместо обыкновенных кроссовок красовались стильные туфли на небольшом каблучке. Я даже не заметил, как нижняя челюсть предательски опустилась вниз, выражая все мое удивление. А тем временем Лена быстро пошла на выход из ресторана в холл гостиницы, провожаемая каким-то мужиком, чуть ниже ее ростом.
- Что случилось? – отвлек меня от созерцания размытого стеклом облика Франсуа. – Вы так заинтересованно наблюдали за этой девушкой… Вы ее знаете? Она как-то связана с бизнесом?
- Нет, это… - стал подбирать я слова, чтобы выразиться как-нибудь помягче. – Это личное.
- Личное? – переспросил мой собеседник, а в глазах у него мгновенно заплясали озорные чертенята. – У Вас наконец-то появилось что-то личное? Вас можно поздравить?
- Нет, Франсуа. Это… - снова порыскал я в словарном запасе, прежде чем продолжить фразу. – Это старое личное…
- Н-да? – недоверчиво хмыкнул пожилой мужчина, обратив свой взор туда, куда только что ушла парочка. – А мне, наоборот, кажется, что слишком молодое.
- Я… пойду домой, если ты не против, - произнес я, жестом прося у официанта счет и чувствуя острую необходимость остаться наедине с самим собой.
- До свидания, Виктор, - кивнул помощник и первым покинул ресторан. Я же, расплатившись, тоже вышел на мороз и медленно побрел к дому, проигнорировав стоящие рядом с отелем такси.
Эта неожиданная встреча просто выбила меня из колеи. Внутри все дрожало, хотя снаружи, я уверен, никаких признаков беспокойства я не показывал. Сердце билось так часто, как оно никогда еще не стучало в Нью-Йорке – даже когда я давал публичные выступления перед огромными толпами людей… Все, от чего я бежал, от чего хотел отдалиться, снова вернулось ко мне, напомнив о себе самым удивительным образом.
А она изменилась… Нет больше той угловатости, что была присуща ей в старших классах, облик ее теперь излучает больше женственности, нежели спортивности, а сама она, судя по заливистому смеху, вполне счастлива. Интересно, кем ей приходится ее сегодняшний спутник? Друг, жених или уже муж? И каким бы ни был ответ на этот вопрос, я четко понимал одно: я хочу встретиться с ней еще раз. Этот вечер подарил мне надежду… На что – я пока ответить не мог, но точно знал, что хочу еще хотя бы раз увидеть свою бывшую ученицу, а в идеале – пообщаться с ней. И у меня для исполнения этого желания был один козырь в рукаве – я владел сведениями о том, где она живет.

Всем привет! Спасибо за плюсики mizer2501 и Nady! Вот новый кусок...

Звонок видеодомофона застал меня практически врасплох уже почти ночью. Удивившись столь припозднившемуся гостю, я подошел к устройству и, к своему великому удивлению, увидел на экране блондинку в уже знакомом полушубке. Девушка зябко куталась от прохладного ветра, а я, переборов первый шок, нажал на кнопку, в результате чего Лена поняла, что ее готовы выслушать.
- Пустишь? – с легкой улыбкой спросила она, глядя в камеру.
Без лишних слов я открыл ворота, а потом распахнул и дверь, ведущую в само мое жилище. По дорожке быстрыми, но нелепо маленькими шажками, совершенно не свойственными той Кулеминой, которую я знал, ко мне приближалась она. Конечно, на таких каблуках широко не походишь… Все тот же полушубок, неприлично короткая юбка, колготки телесного цвета. И без шапки… Вот ведь дурында! Вроде бы уже взрослый человек, а у меня создается такое стойкое впечатление, что раньше, в семнадцать, она была умнее.
- Привет еще раз, - все с той же неизменной улыбкой бормотнула она.
- Почему без шапки? – недовольно спросил я, подхватывая сброшенный полушубок и вешая его в шкаф.
- Ой, не включай строгого физрука, - поморщилась блондинка, сняв с себя сапожки и пошевелив накрашенными пальчиками на ногах. – Этот образ тебе больше не идет.
- Почему? – приподнял я одну бровь, доставая припасенные на случай визита гостей тапочки и кладя их перед Кулеминой.
- Не знаю, - беспечно пожала плечиками бывшая ученица, а потом пристально посмотрела на меня, и через несколько секунд ее губы снова изогнулись в полуулыбке. – Просто ты уже другой. Ты теперь бизнесмен… весь такой важный и представительный. И вот эта ненужная никому нравоучительность сюда как-то не вписывается. Не находишь? – произнесла Лена, с интересом осматривая обстановку коридора, в котором мы так и стояли.
- А бизнесмен не может быть нравоучительным? – хмыкнул я, несогласный с ее теорией.
- Может, - задумчиво проговорила девушка, подойдя к висящей на стене картине и проводя пальцем по ее рамке, - но в несколько ином плане, на мой взгляд. Ну, типа «Не загрязняйте окружающую среду!» или «Руки прочь от бельков!». А «Надень шапку» звучит как-то несолидно…
- Дома мне солидность и ни к чему, - заметил я, а потом все же перевел тему в интересующее меня русло. – Как ты здесь оказалась?
- Ты сам дал мне свои координаты, - напомнила Кулемина, отвлекаясь от созерцания живописи. – Я взяла такси, назвала твой адрес, - приближаясь с каждым словом на шаг, как маленькому объясняла мне блондинка, - и вот я тут! А ты не рад меня видеть? – неожиданно остановилась она буквально в метре от меня.
- Почему же? Рад, - поспешил заверить ее я, заметив все ту же лукавую улыбку, вновь заигравшую на алых губах. – Просто мне показалось, что твой бойфренд не особо приветствует наше общение.
- Вадик? Забудь о нем! - приблизившись еще на несколько сантиметров, усмехнулась Лена. – Он, как и любой нормальный мужчина, просто ревнует.
- А у него есть для этого повод? – тоже не смог сдержать пренебрежительный смешок я. Интересно, откуда моя бывшая ученица взяла эту логику? Если мужчина уверен в себе и своей женщине, следовательно, не ревнует ее к первому встречному-поперечному, то он ненормален?
- Думаю, есть…
Что произошло дальше, я даже не сразу понял. Кулемина, сделав всего пару шагов, неожиданно оказалась настолько близко, что мне в нос ударил аромат ее духов. Недешевый, кстати говоря, аромат… А потом девичьи руки обхватили мою голову, после чего я почувствовал на своих губах ее нетерпеливые губы… Почему-то первой разумной мыслью было не «Что она делает?», а «А целоваться она стала совсем по-другому…» Я прекрасно помню первый наш поцелуй в сумраке коридора московской квартиры, и то, что происходило сейчас, мало его напоминало.
Только спустя секунд десять до моего мозга все-таки дошло, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Однако Лена, будто почувствовав мое сомнение, не отрываясь от моих губ, слегка навалилась на меня, заставив отступить назад. Шаг, еще один, третий, и вот я уже ощущаю спиной прохладную поверхность стены. Блондинка же, видимо, для закрепления результата прижалась ко мне всем телом, приподняв правую ногу и водя ею по моим нижним конечностям. Дремавший доселе самец внутри меня мгновенно пробудился, и рука сама собой подхватила стройную ножку девушки под коленкой.
- Без колготок! – рассердился я, почувствовав нежную кожу без намека на хоть что-либо ее прикрывающее. – Бестолочь! – прошипел в губы своей ночной гостье, пытаясь понять ее намерения.
- Сам болван! – не осталась в долгу Кулемина и довольно болезненно прикусила меня за нижнюю губу. – И вообще, меньше слов – больше дела! Я не болтать сюда пришла!
- А зачем ты пришла? – включил я дурачка, чувствуя, как прохладная девичья ручка, пробравшись под домашний свитер, прошлась по моему прессу.
- Ну точно болван… - шуточно закатила изумрудные глаза блондинка, а потом вполне серьезно, правда чуть более тихо, более интимно добавила, - я хочу того, что не получила от тебя восемь лет назад. Я хочу тебя.
- А Вадик? – не в силах сопротивляться желанию я также запустил руку под легкую блузку Лены и стал нежно поглаживать ее спину.
- Да забудь ты о нем! – нетерпеливо воскликнула бывшая ученица. – Сегодня он нам не помешает, обещаю!
- Как знаешь…
Выдержка полетела к чертям вместе с рассудком и моралью. В спальне, на огромной кровати, мы очутились практически через три секунды, хотя идти до нее было никак не менее пятнадцати. Жаркие поцелуи, неразборчивый шепот, мучительно долгое раздевание друг друга… Ласки руками, губами и всем, что для этих целей вообще подходило… А потом… да-да, тот самый момент единения тел, когда из моей груди вырвался несдержанный рык, а Ленка, изогнувшись, огласила комнату своим стоном, выражающим все наслаждение, получаемое ею от происходящего. Правда сил держать чувства под контролем не было ни у нее, ни у меня, и самый первый наш раз, который  мог бы случиться еще восемь лет назад, не будь я против, довольно быстро привел нас к наивысшей точке наслаждения. А вот потом, передохнув, мы начали ухищряться, как могли…
Что она творила, вы бы знали! М-м-м… одно могу сказать точно: если все эти годы я считал, что поступил правильно в тот вечер, не пойдя на поводу ни у ее, ни у своих собственных чувств, то сейчас я начал сильно в этом сомневаться. Нет, той частью мозга, в которой осталась некая капля разума, я понимал, что тогда это действительно было недопустимо. Конечно, и я поступил не лучшим образом: надо было либо объяснить все Ленке нормально, по-взрослому, максимально открыто, либо как-то переключить ее внимание и, оставшись с ней, попытаться успокоить, ведь тот период жизни был не самым легким в ее судьбе. Я же трусливо сбежал, побоявшись того, что дамба принципов, убеждений, нравственности и выдержки не устоит под напором чувств и эмоций, которые во мне вызывала эта старшеклассница. А сейчас же я, в моменты коротких передышек, думал, а может все-таки стоило тогда поддаться на ее провокацию? Наверное, все сложилось бы совсем иначе, но чего теперь уже рассуждать…
Угомонились мы лишь глубокой ночью, если не сказать ранним утром, когда до рассвета оставалось всего несколько часов. Я обнимал такое родное и вместе с тем такое чужое тело некогда любимой девушки, а она, прижавшись лбом к моему плечу, то ли дремала, то ли просто лежала с закрытыми глазами. И вроде бы после такого я должен пребывать в состоянии, близком к эйфории, но нет… Меня, как назло, одолевали сплошь и рядом тяжелые мысли, а к блондинке появилось несколько вопросов.
И все-таки это уже не та Ленка, что была… У этой, похоже, нет ни принципов, ни нравственной составляющей, ни уважения к чувствам другого человека. Впрочем, с последним я погорячился – черт знает, какие у них с этим Вадимом там отношения. В любом случае, ее визит ради секса меня совсем не польстил, а, скорее, наоборот, разочаровал. Любовница она, конечно, прекрасная, но вот завидовать ее жениху я все же не стал бы.

Приветик всем! 
Сашка, спасибки за коммент! Хоть кто-то мне на этом форуме хоть что-то написал... А то я уж думала, что так и будет темка пустовать без каких-либо сообщений (не беря в расчет мои, естественно). Продки каждый день писать, увы, не получается, но я честно стараюсь.
Девчонки, большое спасибо за плюсики!

На следующий день девушка продолжила удивлять меня своими навыками в интимном плане. Вадим, насколько я понял из ее сбивчивого шепота мне в губы, уехал в соседний город по делам своего бизнеса примерно до обеда завтрашнего дня, а Кулемина, воспользовавшись свалившейся на нее свободой, приехала ко мне.
Сегодня, несмотря на то, что времени у нас явно было больше, чем вчера, мы даже не смогли дойти до спальни. Коридор моего дома, пожалуй, еще не видел более развратных сцен, чем те, что происходили здесь сегодня. Ленка набросилась на меня словно тигрица во время течки, а я и не стал ее останавливать… Зачем? Девочка хочет развлечься? Ну что ж, я только за…
Жаркие поцелуи, оставляющие влагу на губах и коже, которой касались губы и язык, треск срываемой одежды… Причем моей одежды. Эта блондинка опять пришла полуголая, то бишь в одной юбочке, туфельках, легкой кофточке и какой-то осенне-весенней курточке. Правда нотации сегодня практически сразу утонули в поцелуях, а вскоре и вовсе выветрились из головы, когда Лена стала обнажать мое тело. Ее проворные пальчики настолько легко справлялись со шмотками, что у меня в голове невольно созрел вопрос: интересно, насколько часто ей приходилось снимать с мужиков одежду, что это у нее не вызывает никаких затруднений? Хотя о чем я говорю, если Кулемина не только раздевает партнера мастерски, но и просто божественно делает минет?
Не хотелось бы хвастаться, но не всякая шлюшка, которых я достаточно повидал и поимел на своем веку, могла взять в рот мое немаленькое хозяйство… А вот бывшая ученица проделывала это просто играючи, даря мне такие незабываемые ощущения, что я порой рычал от наслаждения. В определенный момент даже стал «помогать» ей рукой, насаживая голову блондинки на своего дружка. Впрочем, Лена, кажется, не была против моих действий, по крайней мере, никакого протеста не выражала.
Потом я стянул с этой блондинки подобие трусиков, больше похожее на три сшитых воедино полосочки ткани, не снимая остальной, не мешающей мне в данный момент одежды, поставил ее спиной к стене и с удовольствием всадил ей по самые яйца. Судя по тому, как она вцепилась в мои плечи своими пальцами, Кулеминой мои действия тоже понравились… Чуть позже я уже полностью держал ее на руках, делая проникновение еще более глубоким, а она обнимала меня за шею и сладко постанывала. Наверное, мы постарались бы продлить свое удовольствие, не будь я настолько возбужден оральными ласками девушки. Хотя и Ленке много времени не потребовалось, чтобы испытать блаженство, разливающееся по всему телу.
Чуть позже мы сидели на кухне и пили свежесваренный крепкий кофе. В помещении царило молчание: я снова погрузился в тяжелые мысли, а Кулемина, на которую я изредка посматривал, читала найденную на моей кухне книжку детективного жанра. Так странно… будто это не она полчаса назад накинулась на меня с поцелуями и объятиями, не она плавилась в моих руках и отдавалась мне без остатка.
- Можно задать тебе вопрос? – спросил я, улучив момент, когда она переворачивала страницу.
- Задавай, - невозмутимо ответила девушка.
- Сколько мужчин было в твоей жизни, что ты так искусно освоила техники любви? – полюбопытствовал я, готовый быть посланным и остаться без ответа.
- Не так много, как ты думаешь, - хмыкнула Лена, откладывая печатное издание в сторону. – Всего пять, включая тебя.
- Хм… Рассказов, Вадим, я… - принялся считать я, желая знать все детали интимной жизни бывшей ученицы. – А еще двое – это кто?
- Одного парнишу я сама уже не помню, как зовут и откуда он… - нахмурилась блондинка, очевидно, роясь в своей памяти. – Это было уже после окончания школы, но еще до встречи с Вадиком. Мне в тот день по каким-то причинам было чертовски хреново, а парниша явился средством снятия стресса. Вот ей богу, ровным счетом ничего о нем не помню из-за гребанного алкоголя…
- А кто последний? – прервал я ее куда более интересующим меня вопросом.
- Согласно хронологии, последний – ты, - не преминула напомнить мне Кулемина с язвительной улыбочкой на губах. – А последний из моих мужчин, кого ты не знаешь, - это Романов Иван, - ответила она, заставив меня нахмуриться. Такого имени и фамилии я точно не слышал. – Это начальник службы охраны Вадика.
- Начальник службы охраны? – не смог сдержать я смешок. – Ну как в дешевой порнухе, ей богу! А с сантехниками, электриками и прочим обслуживающим персоналом ты тоже спишь?
- Слушай, не перегибай палку, - отпивая глоток кофе, буркнула девушка. – Ваня – классный чувак, и переспали мы с ним всего раз…
- Что ж так? – все с той же улыбкой спросил я.
- Просто подумали хорошенько и решили не рисковать, - в отличие от меня, наоборот, на полном серьезе продолжала бывшая ученица. – Если бы Вадим узнал о нашей связи, то ничего хорошего бы не вышло.
- А Ванечка побоялся по-мужски поговорить с Вадимом? – хмыкнул я, испытывая в некотором смысле презрение ко всем особям мужского пола, имевшим с Леной связь в то или иное время.
- В этом просто нет смысла, - покачала головой блондинка из стороны в сторону. – Речь ведь не идет о каких-то серьезных чувствах… Между нами с Иваном проскальзывает лишь симпатия, и то – с его стороны больше, чем с моей. Поэтому ему терять высокооплачиваемую работу, а мне… - задумалась Кулемина, прежде чем продолжить, - жениха – бессмысленно. А Ваня итак всегда помогает мне, если имеет такую возможность…
- Например? – приподнял я одну бровь, пытаясь понять, о какой помощи идет речь.
- Ну, когда я вчера приехала к тебе… это он помог мне выбраться, - призналась бывшая ученица. – Они с Вадиком можно сказать дружат. Романов напоил его, разрешил мне съездить к тебе, а утром напомнил о том, что пора бы уже вернуться.
- Странный начальник службы охраны, - задумчиво пробормотал я, удивляясь действиям этого мужчины.
- Я нравлюсь ему… Он по-своему старается сделать меня хоть чуточку счастливее, не требуя ничего взамен, - робко улыбнулась Лена, однако уже в следующую секунду выражение ее лица стало сосредоточенным, а еще через мгновение девушка провела под носом тыльной стороной ладони, на которой тут же остался багровый след. – Черт! – зажав пальцами обонятельный орган, выругалась бывшая ученица. – Разрешишь воспользоваться твоей ванной?
- Конечно, - ответил я, поднимаясь с места, чтобы показать блондинке нужную комнату. – Что у тебя с носом?
- Степнов, у тебя что, кровь из носа никогда не шла? – с тяжелым вздохом спросила Кулемина.
- Шла.
- И тому были серьезные причины? – с небольшим смешком поинтересовалась моя собеседница.
- Нет, но мало ли…
- Слушай, не делай вид, что тебе не все равно, ладно? – уже серьезно проговорила девушка, перед тем как войти в ванную.
За дверью раздался плеск воды, а я так и остался стоять в коридоре, раздумывая над последними словами бывшей ученицы. А все равно ли мне? Что-то подсказывает, что нет… Но почему? Неужели разум не может одолеть память, ностальгирующую по той светлой девочке, которую я оставил в России восемь лет назад? Николас Смит ведь так долго учил мыслить меня рационально, отключая чувства и эмоции… И мне эта наука давалась довольно неплохо. Так почему же против этой блондинки все мои доводы и убеждения кажутся бессмысленными? Почему порой, когда она становится похожа на саму себя, на ту Ленку, которую я знал, мне хочется крепко обнять ее, извиниться за свой спонтанный отъезд, прошептать, что все эти годы я хранил в душе и памяти ее образ, искал похожую на нее девушку, но так и не нашел… Ее поведение, ее рассуждения, ее образ жизни меня убивают, но вдруг за личиной такой распутной и умудренной интимными связями женщины скрывается все та же семнадцатилетняя девочка, которая просто боится показаться наружу, боится, что ее обидят, что сделают больно? Как сделал ей больно я восемь лет назад… Я ведь точно знаю, что она меня любила.
За этими мыслями я сам не заметил, как дошел до кухни. Взяв кофейник, я налил себе еще одну чашку крепкого, бодрящего напитка и сел за стол. Зачем эта девчонка вообще вернулась в мою жизнь? Жил я себе спокойно и парился только над вопросами бизнеса, а тут на тебе!
- Вить, - в кухню, словно небольшой ураганчик, вернулась Кулемина, - слушай, мне сейчас подруга звонила. В ночном клубе Kiss&Fly сегодня какая-то суперская программа, оказывается.
- И… - бормотнул я, ожидая продолжения темы.
- Не хочешь сходить? – предложила Лена, плюхаясь на противоположный стул. – Говорят, будет классно… Правда там все довольно недешево: насколько я слышала, меньше косаря баксов там не оставляют.
- Ты же с подругой пойдешь, - чуть склонил я голову набок. – Зачем тебе я?
- Так ты нам не помешаешь, - улыбнулась блондинка, видимо, радуясь тому, что я не отказался сразу. – Разбавишь наше чисто женское общество, м-м-м? Ну давай, соглашайся, Вить! Ты же уже не тот зануда-физрук, ты продвинутый бизнесмен…
- Вот именно… Не хочу потом видеть в газетах про себя какие-нибудь гадости, - категорично заявил я, делая глоток кофе. - Не для этого мои имиджмейкеры работают!
- Да ладно тебе, там все цивильно! – усмехнулась моя собеседница. – Ну, если ты уж так сильно за свой имидж трясешься, то можно сразу в VIP-комнату пойти и там посидеть. Вот уж где папарацци точно не будет…
- Ладно, уговорила, - сдался я, видя, как просветлело лицо девушки. – Я так понимаю, ты сейчас умчишься собираться?
- Конечно, - кивнула головой блондинка.
- За тобой заехать или встретимся у клуба?
- Лучше у клуба, а то точняк разговоры какие-нибудь пойдут, а это не нужно ни тебе, ни мне… Ведь так? – произнесла Кулемина и кивком головы указала мне на коридор, намекая на то, что начинает собираться.
- Так, - односложно ответил я. – Во сколько встретимся?
- Давай в одиннадцать, - ответила Лена, влезая в туфли. – Там как раз к этому времени все самое интересное начнется.
- Так поздно… - пробормотал я, глядя на часы. Девушка невозмутимо пожала плечами и улыбнулась, а я, преодолев расстояние между нами, прижал ее к уже знакомой стене своим телом и зашептал прямо в губы: - может, ты останешься еще хотя бы на часик? Зачем тебе так рано уходить?
- Вить, - дрожащим голосом прошептала блондинка, когда моя рука пустилась в путешествие по самым потаенным уголкам ее тела. – Мне надо… собраться…
- Успеешь, - безапелляционно заявил я, впиваясь в соблазнительные губы Кулеминой. Черт возьми, не хватало еще мне привязаться к этой распутной девице, это будет просто «замечательно»! Однако отрицать то, что меня к ней тянуло, было глупо, а значит надо пользоваться ситуацией, пока есть такая возможность. Если уж не душой, то телом бывшей ученицы я наслажусь сполна, прежде чем отпущу ее.

Всем привет! Всех с новым годом! Всем счастья, любви, розовых пони и радуг! Девчонки, пускай исполняются все ваши мечты!
Большое спасибо за то, что читаете, ставите плюсики и комментируете! Продочку вот принесла, правда не ахти какую, но лучше как-то не вышло

В VIP-комнате я просидел не так долго, как хотелось бы: одно дело сидеть в ресторане с бокалом коньяка, потягивая дым дорогой сигары, и совсем другое – в клубе, один на один с целой бутылкой данного крепкого напитка. Говорят, что такие ситуации – первый шаг на пути к алкоголизму. Хотя не буду врать – прежде чем уйти, сигару я все-таки выкурил и налитый коньяк все же допил. Впрочем, на это у меня ушло от силы минут десять - пятнадцать, а после я вышел в общий зал и уже собирался пойти на выход из этого злачного заведения, но, наткнувшись взглядом на знакомую светлую макушку, оттеняемую всякой светотехникой, остановился как вкопанный.
Кулемина беззастенчиво дергалась под какую-то энергичную мелодию. Глаза ее явно были прикрыты, что становилось видно даже мне, когда свет попадал на лицо бывшей ученицы, и в целом этой блондинке определенно было хорошо. Но не ее кайф от порошочка поразил меня, а какой-то молокосос, стоящий позади нее и бесцеремонно лапающий мою Ленку. Причем она никоим образом не выражала протеста – даже, наоборот, в буквальном смысле нежилась в его руках, ласкающих ее изгибы, живот, бедра и ягодицы.
Я сам не заметил, как руки сжались в кулаки, а зубы стали скрипеть от сдавливания челюстей. Что творит эта негодница? Я все могу понять… Вот, ей Богу, я пытался оправдать ее поведение, но этот ее поступок стал последней каплей. Беспардонно расталкивая толпу, я стал пробираться к бывшей ученице, чувствуя, как внутри закипает злость, если не сказать бешенство. Главное – не пристукнуть сопляка, трущегося рядом с ней, и не нажить себе тем самым целую кучу проблем, а остальное не так страшно.
Подобравшись, наконец, к блондинке, я грубо схватил ее за локоть и резко развернул к себе. Судя по выражению ее лица и шальному взгляду, она даже не сразу поняла, что вообще происходит.
- Малец, сгинь по-хорошему, - на английском попросил я, глядя на собирающегося что-то вякнуть парня. Тот адекватно оценил свои возможности выйти из стычки со мной победителем и почти в тот же момент испарился.
- Какого хрена? – наконец и Кулемина поняла, что развитие событий пошло не по ее плану.
Впрочем, ответа от меня она так и не дождалась. Я силком тащил ее обратно в чилаут, хотя это было и не так-то сложно – несмотря на все ее старания, упираться у блондинки, находящейся под кайфом, получалось не слишком хорошо. Открыв дверь уже знакомой комнаты, я заметил там официанта, который, видя, что я ушел в направлении выхода из клуба, уже принялся за уборку.
- Скройся! – шикнул я на паренька, и тот мигом покинул помещение, оставив нас с Леной наедине. Стоило ему только выйти, как я толкнул девушку на диванчик, а сам навис над ней как туча. – Неужели ты готова прыгнуть в постель с первым встречным?
- Чего ты ко мне пристал? – попыталась оттолкнуть меня девушка, но сделать это ей не удалось. – И вообще,  я же уже ниже плинтуса в твоих глазах! Какая тебе разница?!
- Самой от себя-то не противно? – продолжал орать я, пытаясь высмотреть в зеленых глазах этой бестии хоть какой-то намек на раскаяние.
- Я тебе уже сказала: не лезь в мою жизнь! – постепенно тоже повышала децибелы в голосе бывшая ученица. – Ты вышел из нее восемь лет назад, и не надо пытаться залезть в нее снова! Я не хочу, чтобы…
Дабы заткнуть это опьяненное коксом существо, я впился в ее губы, почти сразу почувствовав, что Кулемина сдает позиции: меньше сопротивляется и все больше обмякает на диванчике. Руки мои в буквальном смысле стали жить своей жизнью и сначала общупали все тело блондинки, словно желали убедиться, что прикосновения того молокососа ничего в этом стане не изменили, а потом и вовсе принялись стягивать ультракороткие шорты с ягодиц девушки. Лена и не думала выражать недовольство, скорее она сама помогала мне избавить ее от этой вещи.
- Ты бы пошла с ним? – задал я интересующий меня вопрос, возясь с одеждой.
- Не знаю…
- Отвечай! – рявкнул я и сделал чересчур грубое движение, отчего ткань жалобно затрещала под моими руками.
- Я не знаю! – повторила Кулемина. – Может быть... не знаю…
На душе стало еще поганее, и я еще активнее заработал руками, пытаясь освободить бывшую ученицу от одежды. Хотя какая она мне нафиг бывшая ученица? Та Ленка, которую я любил, которая восхищала меня своими достижениями, своим характером, своими привычками… ее больше нет. И значительная часть вины за ее «исчезновение» лежит на мне, я знаю. А девушка, которая сейчас находится передо мной на диванчике в VIP-комнате Нью-Йоркского ночного клуба, сладострастно глядя мне в глаза, имеет право называться лишь моей любовницей, но никак не порочить память того светлого зеленоглазого ангела, которого я по своей дурости оставил восемь лет назад в Москве.
Почему-то память о прежней Кулеминой вызвала во мне еще большее негодование. Буквально сорвав с блондинки шорты, я стал судорожно пытаться расправиться с молнией на своих джинсах, стараясь не отрываться от проворных губ девушки. Сейчас не хотелось никаких предварительных ласк – я итак был возбужден до предела, а удовольствие этой распутницы меня мало заботило. Секс ради секса… Звучит пошло и вульгарно, зато правдиво.
Я даже джинсы с себя не стал снимать – тупо приспустил всю мешающую одежду и решил больше не заморачиваться. Ленка сегодня особенно громко стонала, а я сегодня был особенно грубым. Никаких поглаживаний и всего такого прочего, нет… Как мне хотелось, так я и брал лежащую подо мной блондинку. И пусть она изредка пыталась сопротивляться и протестовать – я заставлял ее делать так, как мне нравится, потому что безумно хотел, чтобы она вела себя и делала то, что приносит удовольствие именно мне.
На диванчике, на столе, у стены… Дело даже чуть было не дошло до пола, но мозги все-таки не вырубились совсем и поставили под запрет эту поверхность, заставив меня перенести свою распутную любовницу обратно на мягкую обивку диванчика. Мы с Кулеминой тупо имели друг друга и никак не могли насытиться. За одним оргазмом после недолгого восстановления сил следовал другой, потом третий…
А чуть позже мы, уставшие от бурного, безудержного секса, развалившись, сидели на том самом диванчике и прямо из горла хлебали коньяк, передавая бутылку друг другу. Она курила тонкую сигарету, я – сигару, и оба мы молчали, будто осмысливая произошедшее. В какой-то момент я вспомнил о том, что Ленка все еще находится  под действием наркотика, и, в очередной раз отхлебнув коньяка, переложил бутылку в дальнюю от девушки руку.
- Эй, ты, кажется, про меня забыл! – мгновенно возмутилась такому развитию событий  блондинка.
- Не забыл, - ответил я ей категоричным тоном. – С тебя, по-моему, уже хватит. А то и кокаин тебе, и мартини, и коньяк… Не жирно будет?
- Не-а, - с наглой ухмылочкой ответила Кулемина. – Тем более мартини я совсем немного выпила – почти целая бутыль на танцполе осталась, откуда ты меня утащил.
- Чем ты занималась все эти восемь лет? – спросил я, желая отвлечь девушку от темы алкоголя. – Ты получила высшее образование?
- Смеешься? – снова ухмыльнулась Лена. – Нахрена оно мне?! Пока была в Москве, я работала в магазине электроники продавцом-консультантом. Благо на эту должность школьного образования было достаточно, - теперь уже, хоть улыбка и осталась на лице девушки, выражение ее глаз стало каким-то не слишком веселым. – А потом дед умер, я Вадика встретила, и мы через какое-то время в Америку переехали.
- Ты любишь его? – задал я вопрос, который волновал меня со дня нашей встречи здесь, в Нью-Йорке.
- Если бы я по-настоящему любила его, то… - неожиданно запнулась блондинка и, видимо, решила не договаривать свою фразу. – У нас с ним своеобразное взаимовыгодное сотрудничество: я играю роль его невесты, в то время как он – мизогин, который меня обеспечивает.
- Мизо… кто? – нахмурился я, пытаясь понять, о чем говорит моя собеседница.
- Женоненавистник, если тебе так будет понятнее, - зевнув, ответила мне Кулемина. – Он и сам это признает, естественно, не публично. Вот и получается, что для имиджа ему нужна девушка, невеста, а в будущем – жена, но ни одна нормальная женщина не согласится жить с таким.
- А ты не нормальная? – следуя ее логике, спросил я, усмехнувшись подобному выводу.
- А я… Когда мы с Вадимом встретились первый раз, он мне действительно понравился, - стала углубляться в воспоминания бывшая ученица. – Он приглашал меня на свидания, дарил милые подарки, говорил комплименты… Через какое-то время дело дошло и до постели, где мы целиком и полностью удовлетворили потребности друг друга, - задумчиво произнесла Лена, а меня чуть было не передернуло от представления данной сцены в воображении. – А потом он и предложил мне своеобразное соглашение… Сказал, что я его почему-то бешу не так сильно, как все остальные представительницы слабого пола, что ему нужна девушка, которая изобразила бы его невесту, что взамен он может дать мне очень многое. И я согласилась, потому что терять мне было нечего, и в Москве меня ничто не держало.
- А как же Ранетки? – спросил я, вспомнив, как яро девчонки всегда боролись за свою группу.
- Да не смеши ты меня, - махнула рукой блондинка. – Эта школьная самодеятельность сразу же после одиннадцатого класса и закончилась. Все разбежались кто-куда, и не стало больше Ранеток. Причем никто из девчонок в музыку, насколько я знаю, так и не пошел.
В комнате снова повисла тишина. Я до сих пор был под удивлением от того, что рассказала мне собеседница. Ранетки меня, конечно, интересовали сейчас меньше всего, а вот отношения Ленки и этого ее недомерка Вадима… Я в принципе что-то подобное и предполагал, но никак не думал, что у них это все настолько обговорено. Для меня это прозвучало как-то дико, наверное, потому что я сам не мог примерить на себя подобную связь с какой-либо девушкой. Впрочем, я, слава богу, и не женоненавистник.
- Пожалуй, пора домой, - задумчиво пробормотал я, проведя ладонью по своим волосам.
- Угу, мне тоже, - ответила девушка, к моему великому изумлению.
- Ты не поедешь ко мне? – спросил я, недоуменно посмотрев на свою любовницу.
- Нет. Я устала, - ответила та и, будто в подтверждение своим словам, зевнула.
- Что, порошочек перестает действовать? – не смог сдержать свою язвительность я. – То на танцполе дергалась, будто через тебя высокое напряжение пропускали, а теперь все, утомилась?
- Угу, - не стала спорить со мной Кулемина. – Мне самой такси вызвать или возьмем одно на двоих?
- Сиди уже, я сам обо всем позабочусь, - буркнул я и, найдя в записной книжке телефона нужный контакт, щелкнул пару раз по сенсорному экрану. – Здравствуйте, я хотел бы заказать такси… - произнес я в смартфон, наблюдая за тем, как блондинка потирает наливающийся на ноге синяк от моих грубых прикосновений. И что-то мне подсказывало, что он будет не единственной отметиной на этом теле, оставленной мною за сегодняшний вечер.

Всем привет! Большое спасибо за плюсики, а Лине спасибо за комментарий! Я вам новую продочку принесла... Надеюсь, что она нормальной получилась...

Странные мы существа, мужчины… Считаем своим то, что нам не принадлежит. И даже точно зная, что это не наше, все равно считаем его своим. А позже, воочию убеждаясь в том, что это не твое, ты бесишься так, будто об этом и не подозревал. Так было и у меня…
Лена в моей квартире на следующий день не появлялась. И вроде бы я понимал, что ей не до меня, что у нее вернулся «жених»… И не было никаких договоренностей на сей день, но, черт возьми, как же мне хотелось ее увидеть! Просто увидеть! Понимание того, что совсем скоро она уедет, и мы, возможно, больше никогда в жизни не увидимся, давило на сознание, требуя провести с этой девушкой как можно больше времени. И я этому давлению поддался, о чем потом очень сильно пожалел…
Как дурак пришел в гостиницу, как дурак просидел в холле, ожидая, пока Лена спустится для того, чтобы перекусить или прогуляться. И что я увидел в итоге? Снова эта несуразная парочка в виде Кулеминой и ее недомерка. Блондинка что-то с улыбкой рассказывала, а ее жених был настолько увлечен историей, что меня даже не заметил. Зато его спутница явно обратила на меня внимание… На миг улыбка Лены померкла, в глазах забегала шальная паника, но уж в следующее мгновение она взяла себя в руки и снова навесила маску счастливой невесты. Так они и вышли из отеля… а я…
Странные мы существа, мужчины… Горе, обиду, разочарование, отчаяние, а также кучу других неприятных эмоций и состояний пытаемся залить алкоголем. Алкоголь он как универсальное обезболивающее: неважно, что у тебя болит и в каком месте, - зачастую проглоченная таблеточка снимет любую боль. Также и здесь… Только вместо таблеточки – коньяк. Много коньяка. Один из самых, так сказать, представительных баров Нью-Йорка сегодня вечером, наверное, сделал неплохую выручку на одном только мне. А что, я очень даже хороший клиент: сижу, пью, молчу, плачу… ПлачУ, если что, а не плАчу! А то с вас ведь станется, подумаете обо мне невесть что.
Честно говоря, я как-то плоховато помню тот вечер… Помню бармена, с непроницаемым лицом подливающего по моей просьбе алкоголь, помню как отшил какую-то приставшую ко мне девку... Еще бы, я тут о Кулеминой сел подумать, а ко мне какая-то пережженная блондинка пристает! А потом сплошные провалы в памяти. Помню, как украдкой бросал взгляды на экран впереди висящего телевизора, помню, как тупо пялился на напиток в своем бокале и остатками разума пытался понять, что я делаю… Я так давно не напивался. Ей богу, с того самого момента, когда я стал публичным человеком, я не мог позволить себе таких глупых действий, как нажраться в стельку в общественном месте. А сейчас почему-то на все было насрать: на имидж, на репутацию, на имя…
Пожалуй, последним, что я помню о том вечере, было недовольное лицо Франсуа. Все. Дальше провал полнейший… Память отрубилась начисто, и в голове остался лишь один-единственный образ – образ светлого ангела, солнечной девочки с ярко-зелеными, как летняя, обогретая теплом травка, глазами. И весь остаток ночи мне снилось, как я бегаю по школе и ищу ее, а она будто провалилась сквозь землю…

- М-м-м… - промычал я, кое-как распахнув слипшиеся веки. – Уф-ф-ф, - пропыхтел, чувствуя, что меня мутит.
- Как самочувствие, сэр? – донеслось до меня откуда-то сбоку. Не надо было поворачивать голову, чтобы узнать личность говорившего. Конечно же это был Франсуа. И сейчас я находился в такой ситуации, что даже не мог сделать ему замечание по поводу официоза, на который он снова перешел. Впрочем, я понимал, что он специально выбрал именно такой стиль общения, чтобы позлить меня.
- Бывало и получше, - пробормотал я, спуская с дивана ноги и принимая сидячее положение. Помощник сидел напротив в уютном кресле и с укором смотрел на меня.
- Я бы удивился, если бы Вы себя сейчас прекрасно чувствовали. Принимая во внимание то, сколько коньяка Вы вчера в себя влили… - продолжал отчитывать меня как ребенка пожилой мужчина.
- Много, да? – пытаясь рукой пригладить взъерошенные волосы, спросил я. – Я плоховато помню вчерашний вечер… ну, верней, почти не помню…
- Да ты вчера на ногах еле стоял! – неожиданно повысил голос Франсуа и перешел на «ты», чего никогда себе не позволял. – Я тебя кое-как до дома дотащил. Знаешь что, - собеседник вмиг оказался рядом со мной и угрожающе навис над моим лицом, - еще раз ты устроишь что-то подобное, и я тебе покажу... как это у вас, русских, называется? Где раки зимуют, вроде…
- Франсуа, я не хотел… - попытался извиниться я, но помощник в буквальном смысле не дал мне этого сделать.
- Не хотел он! Ты вроде уже не маленький мальчик, должен понимать, что от твоих поступков зависит слишком многое, чтобы позволять себе такие глупости! – продолжил он свою гневную тираду. – И была бы реальная причина этим глупостям, а то ведь из-за какой-то вертихвостки голову теряешь!
- Не называй ее так, - попросил я, отведя взгляд в сторону.
- А как мне ее называть? Пустышкой, девкой или потаскушкой? – не снижал своего тона пожилой мужчина. Таких слов в адрес Кулеминой от кого-то постороннего я уже стерпеть не смог, поэтому, подняв глаза на своего собеседника и полосонув его злым взглядом, процедил сквозь зубы:
- Леной ее зовут, понял?! И не смей больше ее оскорблять, иначе…
Тут я запнулся, заметив, что Франсуа отстранился и отправился на свое место. Сев обратно в кресло, он уже без какой-либо злобы или укоризны смотрел мне в глаза, будто пытаясь что-то осознать. А я, кажется, понял резкую смену в его поведении: похоже, этот пожилой хитрюга догадывался о причинах моей вчерашней попойки, но сегодня, видимо, решил удостовериться в том, что его догадки верны. Отсюда и эти выпады в мою сторону – он же знал, что это в какой-то степени ошеломит меня, и я, на некоторое время потеряв самообладание, сам того не понимая, дам ему подсказку.
- Кем она Вам приходится? – прямо спросил помощник, все также пристально глядя на меня.
- Старая знакомая, - пожал я плечами, чувствуя себя как экспонат в музее. – Я же тебе уже об этом говорил.
- Выражение «старая знакомая» мне говорит лишь о том, что Вы эту девушку когда-то знали, но нисколько не раскрывает смысла того, кем она приходилась, - не желал отступаться собеседник от того, что его интересовало. – Вы мне не ответите?
- Это очень личное, Франсуа, - попытался уклониться я от вопроса.
- Да Вы что! – наигранно воскликнул пожилой мужчина, сидящий напротив меня. – Тогда вчера Ваша пьянка из-за этого «личного» чуть было не стала достоянием общественности! – произнес мой помощник, а я же с опаской посмотрел на него и никаких намеков на шутку в выражении его лица не нашел.
- Там были журналисты? – надеясь на то, что ошибаюсь, спросил я. Собеседник лишь кивнул  в ответ. – Ты что-нибудь предпринял? – чувствуя огромный стыд за свое неразумное поведение, снова задал я вопрос.
- Я выкупил материалы у одного парниши и обзвонил всех знакомых редакторов – они предупреждены и свяжутся с нами, если кто-то попытается протолкнуть материал о Вас, - отчитался Франсуа, после чего я наконец смог вздохнуть спокойно.
- Спасибо. Сколько я тебе должен? – поинтересовался я, готовясь услышать заоблачную сумму. Да, компромат нынче дорого обходится…
- С деньгами потом разберемся, - ответил мужчина. – Мне куда более важно знать, что такого больше не повторится.
- Обещаю, - заверил я своего собеседника.
- Не поймите меня неправильно, но я не позволю Вам разрушить то, во что я вкладывал душу полжизни, - предупредительным тоном заявил Франсуа. – И Вы, между прочим, так и не ответили мне на вопрос! – требовательно произнес он. А я так надеялся, что мой помощник забудет об этом.
- Она… - немного замялся я, но по взгляду собеседника понял, что он от меня все равно не отстанет, - была моей ученицей, когда я еще жил в Москве и работал в школе.
- И что? – подтолкнул меня к продолжению рассказа пожилой мужчина. – Я не особо понимаю, как связано то, что она была Вашей ученицей, с тем, что Вы сейчас теряете голову из-за нее.
- Я любил ее, - признался я и опустил глаза, чтобы не видеть реакции помощника. – У нее родители вечно по командировкам ездили – учеными были, лекарство от СПИДа изобретали – а она сама с дедом жила, - принялся я блуждать по своим воспоминаниям. – Мы с ее дедом дружили, можно сказать. Она тоже в меня влюблена была, но из-за этих дурацких рамок… Она хотела всего и сразу, я просил подождать, пока она не закончит школу. На этой почве у нас и пошли конфликты… Мы как кошка с собакой друг на друга кидались! В принципе, поэтому я и уехал…
- А она? – спросил Франсуа, явно заинтересованный моим рассказом.
- А что «она»? – горько усмехнулся я. – Она стала гулящей девкой, которая не видит ничего плохого в кокаине. А еще, как бы странно это ни звучало, у нее жених есть, и через несколько дней она уедет с ним далеко-далеко… И больше мы с ней, скорее всего, никогда не увидимся. Хотя… может оно и к лучшему, - задумчиво пробормотал я, как вдруг из коридора донесся сигнал видеодомофона. Кое-как поднявшись с дивана, я вышел в прихожую и посмотрел на монитор. Как вы думаете, кого я там увидел? – Легка на помине! – развернувшись в сторону комнаты, воскликнул я, после чего, даже не начиная разговор со стоящей у забора блондинкой, нажал на кнопку открытия ворот.

Всем привет! Я тут продку вроде как принесла. Большое спасибо за плюсики (я буду очень наглой, если скажу, что не отказалась бы еще и от комментариев? простите, просто второй форум не работает, и мне катастрофически не хватает отклика читателей ) Таня - отдельная благодарность за отзыв! Ловите продолжение...

- Видимо, я сейчас стану третьим лишним, - пробормотал Франсуа, появляясь в коридоре. – Пожалуй, мне пора, - начал натягивать он ботинки. – Постарайтесь больше не безобразничать, ладно?
- Ладно, - усмехнулся я, снова чувствуя себя как маленький мальчик перед строгим отцом. – Обещаю, больше этого не повторится.
- Я надеюсь, - снимая с вешалки куртку, произнес мой помощник.
В этот момент дверь, замки которой я предусмотрительно открыл, распахнулась и явила нашему взору Кулемину. Сегодня ее тело укрывало недлинное пальто, ноги были обуты в уже знакомые мне ботфорты, а шею окутывал тонкий шарфик. Тоже, конечно, не ахти, но сегодня она была одета почти по погоде, что не могло не вызвать в моей душе некоторое удовлетворение.
- Здравствуйте, - несмело произнесла она, заметив в коридоре Франсуа и смутившись присутствию постороннего человека.
- Добрый день, мисс, - поздоровался в ответ мой помощник и чуть склонил голову в легком поклоне. – Прошу меня извинить, но вынужден сразу же с Вами попрощаться, ибо уже ухожу, - снова слегка кивнул пожилой мужчина и перевел взгляд на меня. – До встречи, Виктор!
- Пока, - ответил я.
- До свидания, - провожая Франсуа удивленным взглядом, произнесла Кулемина, а когда тот закрыл за собой входную дверь, блондинка повернулась ко мне. – Я не вовремя, да?
- Нет, все нормально, - заверил ее я, щелкая замками. – Только тебе придется подождать, пока я схожу в душ и приведу себя в относительный порядок, - сказал я и, повернувшись лицом к собеседнице, мгновенно был сражен ее улыбкой. Рука Лены быстро поднялась и прошлась по моим взъерошенным волосам.
- А если я скажу, что таким ты мне нравишься еще больше? – тихо пробормотала девушка, закусив губу.
- Каким «таким»? Немытым, нечесаным, небритым и с перегаром изо рта? – приподнял я одну бровь. – Странные у тебя вкусы, Лен.
- Эх, ладно уж, иди, - разрешила бывшая ученица, начиная снимать с себя пальтишко. – И можешь потом не одеваться – мне меньше мороки с твоей одеждой, - блеснула коварным взглядом зеленых глаз эта распутница.
- Посиди пока в гостиной, командирша, - кивнул я в сторону названной комнаты. – Можешь телевизор себе включить или газеты какие-нибудь почитать. Там, на столике журнальном, найдешь их.
- Хорошо, - согласилась девушка и прошла в гостиную. Я же, проводив ее взглядом, направился в ванную, но на полпути был остановлен голосом блондинки: - а в интернете можно полазить?
- Нет! – рявкнул я, поняв, что Кулемина заметила мой ноутбук, который я все время оставлял там, где и работал на нем последний раз. – Там много важных документов по бизнесу. Кроме того, он все равно запаролен.
С чистой совестью я продолжил свой путь и вскоре уже налаживал воду в душевой кабинке. К тому моменту, как вся моя мятая после сна одежда обосновалась на крючках, в воздухе уже чувствовалась приятное влажное тепло, исходящее от включенного душа. Закрывшись в кабинке, я перво-наперво почистил зубы, ибо противный привкус ужасно меня раздражал, а уже после того, как выполоскал изо рта всю мятную пену, встал под упругие струи и закрыл глаза от наслаждения.
Вода билась об макушку и затекала в уши, что первое время вызывало острое желание помотать головой, а потом, когда неприятные ощущения перестали досаждать, когда жидкость в ушах уже не вызывала рефлекса отряхивания, я и вправду просто забалдел. Не знаю, сколько я так простоял, но из состояния нирваны меня вырвали девичьи руки, пробежавшиеся по моей спине.
Резко развернувшись, я увидел абсолютно нагую Кулемину, которая, не боясь намокнуть, сделала шаг ко мне и тоже оказалась под теплыми струями. Еще секунда, взгляд глаза в глаза, и наши губы начали терзать друг друга так, будто мы не виделись не день, а целую вечность. Блондинка устроила свои ладошки на моих плечах, я же обхватил своими руками ее стан. Пусть от той, моей Ленки, осталась всего лишь эта оболочка, я, черт возьми, безвольный придурок, который не в силах отказаться от нее!
- Мне стало скучно, - прошептала девушка, оторвавшись от моих губ, но уже в следующую секунду вновь обожгла их коротким поцелуем. – И я решила прийти к тебе. Ты ведь не против?
- Как будто сама не знаешь ответа, - прорычал я и буквально припечатал блондинку к стене душевой кабины.
Губы снова стали теребить губы бывшей ученицы, а правая рука сама собой подхватила ее ножку и принялась поглаживать нежную влажную кожу об бедра до острой коленки. Левая же моя пятерня запуталась где-то в светлых мокрых волосах Кулеминой. Она не сопротивлялась и не возражала, наоборот, чувственно отвечала на мои поцелуи, пока я не переместил их сначала на ее подбородок, а потом и на шею. В этот момент девушка откинула голову, дабы я мог получить большее пространство для ласк. К слову сказать, мое дыхание уже было довольно прерывистым, а возбуждение достаточным для того, чтобы перейти к основному прямо сейчас, но пока я решил этого не делать.
Не знаю, что подтолкнуло меня в тот момент открыть глаза, но как только мои веки распахнулись, я мгновенно уперся взглядом в достаточно заметный засос. Ярость резко застлала разум, вытеснив страсть, и я, отстранившись для того, чтобы высказать об этой распутнице все, что я о ней думаю, почти уже заговорил, но слова застряли где-то в горле. На другой половине шеи блондинки, если можно так выразиться, были еще три похожих синяка. И что-то мне подсказывало, что это отнюдь не засосы, а именно гематомки. Уж больно похоже было их расположение на отпечатки пальцев руки. Правда представить, с какой силой нужно было сдавить шею, дабы на ней остались такие следы, я так и не смог.
- Что это? – кое-как прохрипел я, проведя рукой по только что обнаруженным гематомам.
- Это реакция Вадима на синяки, оставленные тобой в последнюю нашу встречу, - без каких-либо эмоций ответила Лена, но дрожь, волной прошедшую по ее телу, я все-таки заметил. – Несмотря на то, что чувств между нами с ним нет, он тоже не на помойке себя нашел, чтобы разрешать своей названной невесте гулять налево и направо в его отсутствие.
- Ты позволяешь ему поднимать на себя руку? – спросил я, не веря своим ушам. Остатки незатуманенного страстью разума кричали мне: «Это не Кулемина! Посмотри на нее – она уже никогда не станет такой, какой ты ее полюбил!» Но я пытался спорить с этими мыслями, хватаясь за надежду, что все не так плохо, как кажется, как за спасительную соломинку.
- А у меня есть выбор? – опустив взгляд, спросила девушка. – У меня за душой ничего нет, Вить. И здесь, в Нью-Йорке, впрочем как и в Чикаго, где наше с Вадимом постоянное место жительства, нет людей, которым была бы небезразлична моя судьба.
Я не стал ничего ей на это отвечать, уж больно жалобным показался мне ее тон. Будто эта блондиночка старалась вызвать во мне сострадание, но я такового не испытал. В конце концов, она сама на это подписалась. Никто не принуждал ее продаваться этому Вадиму, тем более после того, как он рассказал ей о своей, скажем так, «особенности».
Однако этот короткий диалог никак не повлиял на продолжение событий. Лена, поняв, что разговор окончен, стала покрывать нежными поцелуями мое плечо, и, несмотря на то, что мне противно было даже представлять ее в объятиях другого мужчины, не то что осознавать необходимость разделения этой девчонки с кем-то другим, я не сказал ей ни слова. Просто снова приподнял ее ножку и резко вошел, вызвав у Кулеминой громкий вскрик.
Я раз за разом погружался в нее, будто стремясь раствориться в этом распутном существе целиком и полностью, но через какое-то время стал замечать, что бывшая ученица сегодня отнюдь не получает удовольствия. Ее стоны, ее выражение лица, когда мой дружок на всю длину скрывался в ее лоне, - все говорило о том, что ей как минимум неприятно, а то и больно. Но и на это я решил не обращать внимания: опять же, сама пришла, сама настояла на интиме. Я ее ни к чему не принуждал.
Я кончил раза три, пока не решил, что пора закругляться с этими «водными процедурами», она же, похоже, не получила ни одного оргазма. Нет-нет, она пыталась изображать его, но я точно знал, что она его не испытала. Я это чувствовал. В итоге, вытерев девушку большим пушистым полотенцем и промокнув им же влагу на своем теле, я влез в тапочки и, подхватив Лену, пошел в спальню. Там сдернул с кровати покрывало, приподнял одеяло, положил бывшую ученицу на простынь, лег сам и укрыл нас обоих. Блондинка тотчас оказалась рядом со мной и прижалась к моему обнаженному телу своим, но, как ни странно, это не вызвало во мне возбуждения. Было в этом жесте нечто другое… Так маленький котенок жмется к матери, ища в ней защиту. Впрочем, подобные размышления я быстро выкинул из своей головы.
К тому моменту, когда мы, решив отдохнуть от жарких страстей, улеглись в кровать, за окном уже было темно – зима, вечер… Да-да, вы не ослышались, именно вечер. Я всю ночь пропьянствовал, а остаток ее и большую часть дня провел во сне. Кулемина пришла ко мне, когда день уже начал отдавать бразды правления темному времени суток, поэтому сейчас стоящий на прикроватной тумбочке будильник уже показывал около девяти часов, естественно после полудня.
- Знаешь, а я школу с тройкой по физкультуре закончила… - неожиданно произнесла Лена, поудобнее устраиваясь возле меня.
Ей богу, мне захотелось треснуть ей по лбу, и отнюдь не за снижение успеваемости по предмету, который я когда-то преподавал, а за то, какие глупые темы она поднимает в то время, когда у нее в жизни реальные проблемы. С другой стороны, начни она сейчас жаловаться, я наверняка отреагировал бы так же, как в душе.
- М-м-м… - многозначительно протянул я. – И не жалко тебе было аттестат портить плохой оценкой по такой незначительной, на взгляд многих людей, дисциплине?
- Не-а, - зевнула зеленоглазая распутница. – Там и портить-то было нечего. Я вообще из школы уйти хотела, - зевнув, призналась блондинка. – Дед и Игорь Ильич отговорили. Впрочем, Рассказов, мне кажется, потом сильно пожалел о том, что убедил меня остаться – много я ему своей успеваемостью крови попортила, - беззлобно улыбнулась моя собеседница.
- А родители твои? – спросил я, поддерживая беседу. – Они вообще не обращали внимание на то, какие изменения с тобой происходили?
- После того, как они не приехали на похороны деда, они для меня тоже умерли, - неожиданно холодным тоном произнесла Кулемина. – У меня нет родителей, и этих людей я знать больше не хочу! – категорично заявила девушка, а я в буквальном смысле ощутил, как по ее телу прошла дрожь от сдерживаемых эмоций.
- Может не стоит так решительно отказываться от близких людей? – с сомнением в голосе произнес я, но тот взгляд, которым меня полосонула лежащая рядом блондинка, дал понять, что в этом вопросе ее мнение останется непоколебимым.
- Я не хочу об этом разговаривать, - обрубила наш диалог Лена. – Лучше ты расскажи мне о чем-нибудь… - немного остыв от волнующей ее темы, предложила она.
- О чем?
- Да хотя бы о том, каким образом ты стал столь важной личностью в Нью-Йорке, - задала тему бывшая ученица. – Как простой физрук смог открыть столь прибыльную фирму в штатах?
И я начал рассказывать… Утаивать мне было особо нечего, поэтому Кулемина узнала все, что хотела: о звонке Смита, о моем переезде, о том, как меня вводили в курс дела и учили управлять большой фирмой, о моих первых успехах и некоторых провалах… Девушка слушала меня внимательно, не перебивала и лишь иногда задавала дополнительные вопросы. Однако через какое-то время я осознал, что давно уже не слышал ее «угу», подталкивающее меня к продолжению рассказа. Взглянув на бывшую ученицу, я заметил, что она преспокойно спит в той же позе, в которой и слушала меня: голова ее покоилась на моем плече, а одна рука обвивала мое тело где-то в районе пресса.
Честно говоря, я на секунду даже растерялся и, конечно, не от того, что блондинка уснула под мои россказни. Просто сейчас она так была похожа на ту Ленку, которую я любил. На ту светлую девочку, которая своей улыбкой вносила смысл в мою серую жизнь. Не удержавшись, я осторожно провел рукой по нежным волосам Кулеминой, стараясь не разбудить ее. Нет уж… Эту ночь она проведет со мной, и не сгорая от моих ласк, а просто тихо покоясь на моей груди, а я буду любоваться ею и пытаться запечатлеть в памяти этот момент или воображать себе, что это моя любимая Ленка, мы вместе и все у нас хорошо. А Вадимчик сегодня перебьется… Ничего страшного с ним не случится, если он одну ночку проведет без своей «невесты»!
Приобняв девушку, я зарылся носом в ее волосы и с наслаждением вдохнул аромат, исходящий от светлых локонов. Ну почему ничего нельзя изменить? Почему нельзя повернуть время вспять? Я бы отказался от всех богатств мира, лишь бы эта девушка была моей. Но это невозможно… Того, что осталось где-то далеко в минувшем, уже не вернуть, и, что бы там ни говорили, жизнь с чистого, незапачканного листа начать нельзя. Лена стала такой, какая есть сейчас, и это уже совершенно другая, чужая мне женщина, места для светлых чувств к которой в моем сердце нет и быть не может.

Привет, девчонки! Большое спасибо вам за то, что комментируете и ставите плюсики за проды! Поверьте, я это ценю. Ловите продолжение!

- Когда я был еще молод и немного сумасброден, я полюбил одну девушку, - начал рассказывать Франсуа историю из своей жизни. – Ее звали Оливия. Хотя я чаще всего называл ее просто «Ви», - улыбнулся мужчина, видимо, вспомнив что-то особенно приятное. – Не могу сказать, что она отличалась неземной красотой или бесконечной привлекательностью, но было в ней что-то, что разглядеть удавалось не каждому. У меня, например, получилось, - снова чуть приподнял уголки губ мой помощник.
- То же я мог бы сказать и о Ленке… той Ленке, - хмуро уточнил я, - которую я запомнил, а не которая появлялась здесь.
- Ну, тогда тебе несложно будет понять меня, - кивнул мой собеседник. – Она всегда была душой компании и умела одинаково легко находить общий язык с совершенно разными людьми. Я не буду отнимать у тебя время и рассказывать о том, при каких обстоятельствах мы познакомились, когда начали встречаться… Скажу одно: я безумно ее любил, - прикрыл глаза Франсуа и медленно втянул в себя воздух. – Да и она была влюблена в меня по уши. В этом уж даже не сомневайся. А начну я с того, что я долгое время считал главной проблемой… Ви родилась и воспитывалась в богатой и известной в нашем городе семье, я же в юности был фактически никем. Не голодранец, конечно, но и далеко не богатей. Поэтому родители моей возлюбленной считали меня недостойной парой для их дочери, - поведал пожилой мужчина, и я заметил, как резко ожесточилось выражение его лица, а одна из рук сжалась в кулак. – Они всячески препятствовали нашим отношениям, старались разрушить их, но мы с Оливией, зная о таком раскладе, не поддавались на провокации и продолжали растворяться в своем чувстве.
- Они все-таки разлучили вас, да? – воспользовавшись образовавшейся паузой, спросил я.
- Да нет. Не они, - помотал головой мой помощник. – Это так, предыстория, - вздохнул собеседник, и лицо его помрачнело. - В общем, еще когда мы с Ви были просто друзьями, я знал, что она балуется кокаином, но особого внимания этому не уделял. Дураком был молодым, - с явным сожалением в голосе посетовал Франсуа. – Сам я никогда этим не увлекался: так, раза два попробовал в компании, но скорее даже не потому, что хотелось новых ощущений, а так… молодость, глупость. Уже тогда ведь было известно, что кокаин далеко не игрушка, так что связываться с этим делом у меня желания не возникало. Да и, как я уже раньше говорил, денег особо у нас не было, поэтому я, наверное, серьезнее относился ко всему, больше думал не о развлечениях, а об учебе. Хотелось на ноги встать, чтобы никто не смел меня попрекать финансовой несостоятельностью… - посмотрев в окно, промолвил мой помощник. – Ну да ладно, отклонения от темы, что говорится, – снова вздохнул Франсуа. – Короче, вначале все было нормально вроде. Ну кокс, ну травка… Подумаешь! Это сейчас понятие «наркомания» знает чуть ли не каждый ребенок, а тогда другие времена были, Виктор. В наши дни наркодиспансеры – норма, а во времена моей молодости о них знали-то единицы. В общем, все тогда было иначе… Мы не обладали таким количеством информации, не вдалбливал нам никто о вреде наркомании, да и не в таких масштабах это все проявлялось, наверное. Впрочем, это тоже не так важно, как то, что я хочу тебе рассказать, - поднялся мой собеседник на ноги и прошелся туда-сюда по комнате. – Знаешь, Виктор, - Франсуа подошел к окну, и, оперевшись руками о подоконник, устремил свой взор вдаль, - с тех пор прошло уже много времени, только это ничего не меняет…
- Ты меня пугаешь, - угрюмо взглянул я на пожилого мужчину, стоящего ко мне спиной.
- В общем, со временем я стал осознавать, что с Ви происходит что-то неладное, - повернулся ко мне лицом мой помощник. – Только, наверное, сначала был слеп, а потом чересчур самоуверен. Она как-то сильно похудела, но мне все было невдомек, что это проклятый кокс… Моя девочка твердила мне, будто бережет фигуру, хочет быть еще привлекательнее, а я как идиот велся на это. Ей действительно шла худоба, но в какой-то определенный момент я начал понимать, что дело не в диетах или чрезмерных занятиях спортом. У нее стало часто меняться настроение: бывало, что она буквально порхала, будто яркий мотылек вокруг огонька, тараторила без умолку, а некоторое время спустя безмолвно сидела на одном месте и вяло отвечала на какие-либо вопросы… И тут до меня начало доходить, что всему виной этот треклятый порошок, - Франсуа остановился и посмотрел прямо мне в глаза. – Я пытался поговорить с Оливией, но она только отмахивалась, убеждала меня, что, мол, все это ерунда, кокаин безвреден и не вызывает привыкания, но я уже ясно осознавал, что это не так, - мужчина сделал несколько шагов по кабинету, а затем снова подошел к окну. – И вот тут я совершил непоправимую ошибку, - поджал он губы. - Тогда Оливия практически все свое время проводила со мной. Девушкой она была очень непокорной, и запреты родителей вызывали в ней бурю протестов, поэтому, чем больше они пытались отвадить ее от меня, тем хуже становились их взаимоотношения с собственной дочерью. А я радовался тому, что моя любимая женщина рядом, пытался заработать для нас денег, доказать, что я в состоянии позаботиться о Ви. Так же и с коксом… Мне бы бежать к ее отцу с матерью, рассказать им, сделать все, лишь бы оградить Оливию от этой дряни, но я пытался сам достучаться до Ви, объяснить ей, поговорить, пригрозить в конце концов, - Франсуа отошел от окна и присел на стул, на котором сидел ранее. – А обратиться к кому-либо и показать тем самым, что я не могу сам справиться с проблемами, не позволяла гордость и амбициозность. Только гордость, Виктор, очень опасная штука…
- С Оливией что-то случилось? – уже предчувствуя не слишком хороший конец этой истории, задал я вопрос. – Она…
- В какой-то момент она действительно попыталась соскочить с этой отравы, - перебил меня собеседник. – Только надолго ее не хватило, и Ви взялась за прежнее. И это уже было вовсе не баловство… Я не буду рассказывать тебе про то, как мы ругались, а потом мирились, про то, как она плакала и обещала больше не касаться кокса, как не выдерживала и снова нюхала эту дрянь, как потом клялась мне, что это был последний раз, как буквально через пару дней я вновь ловил ее, и все начиналось по кругу. Ее мучила бессонница, вдобавок к кокаину она стала принимать снотворное, потому что без него просто не могла уснуть. И чем дальше, тем чаще она нюхала этот чертов порошок, чем больше времени проходило, тем отчетливее я понимал, что она буквально ускользает от меня, - Франсуа как-то измученно потер лицо руками. – В какой-то момент мне стало казаться, что все налаживается, что Ви действительно бросила эту заразу, и теперь все у нас будет хорошо, но… не судьба…
- Она опять взялась за кокс? – настороженно спросил я, подталкивая замолкшего мужчину к дальнейшему повествованию.
- Она… Не совсем, Виктор, - посмотрел на меня Франсуа, и я заметил, что глаза его полны нерастраченной любви, сплетенной с безысходностью. – Просто после очередной ссоры с родителями она решила снять стресс излюбленным способом и… собственно, на этом все и закончилось, - отвернулся мой собеседник в сторону. – А ей было чуть больше двадцати, Виктор… - совсем тихо добавил Франсуа. – Чуть больше двадцати…
- Она… умерла? – зачем-то переспросил я, всем сердцем желая услышать отрицательный ответ, но уже заранее зная, что этого не будет.
- Да, - на выдохе произнес мой пожилой помощник. – Тот раз стал для моей девочки роковым, - сверкнув взглядом вмиг потемневших глаз, проговорил Франсуа. - В тот день она приняла наркотик после недолгого перерыва… Стандартной дозы оказалось достаточно, чтобы Ви… - Франсуа замолчал, но все было понятно и без слов.
- Мне жаль… - произнес я стандартные слова, которые в действительности являются лишь набором букв, не способным унять боль того, кому они предназначены, даже если и говорятся искренне, от сердца, а не ради приличия.
- Мне тоже, - вздохнул пожилой мужчина, не глядя на меня. – Родители Ви обвинили меня в том, что это я подсадил их дочь на наркотики, что я доставал для нее этот злосчастный кокс… Угрожали засадить меня надолго, - нахмурился Франсуа. – Собственно, в те дни мой жизненный путь и пересекся с путем твоего дяди. Он мне тогда помог отмыться от этих лживых обвинений и доказать свою непричастность.
- Понятно тогда, почему ты был так предан ему, - задумчиво вымолвил я, складывая руки замком на своих коленях.
- Если бы не твой дядя, не знаю, что бы со мной тогда было, - отозвался мой помощник. – Впрочем, это уже другое совершенно… Если захочешь, я тебе расскажу когда-нибудь, только не сейчас.
- Посмотрим, - уклончиво ответил я, ощущая неловкость от осознания того, что нужно как-то продолжить разговор, но как, я толком и не знаю.
- На похоронах меня, конечно же, видеть не хотели, - прервал неловкое молчание мой собеседник, – но я все равно пришел… Не мог не прийти. Если честно, мне не верилось в реальность всего происходящего. Казалось, что все это какой-то сон, недоразумение, что вот-вот все кончится, и жизнь пойдет как и прежде, - посмотрел Франсуа на разорванную фотографию, все также лежащую на столе. – На кладбище было не слишком много народа, так… какие-то люди, которых я совершенно не знал, несколько наших с Ви общих друзей, конечно же ее родители… Устраивать сцен никто не стал, видимо не хотели лишней шумихи, а может просто пребывали не в том состоянии, чтобы растрачивать последние силы. Впрочем, мне было, по сути, плевать. Я вообще никого не видел… кроме своей девочки. А она лежала в том огромном деревянном гробу такая бледная, юная… - взгляд Франсуа стал тусклым и каким-то безжизненным, словно со словами из него уходили и силы, а я не решался ни остановить его, ни даже перебить. – Как сейчас помню легкое белое платье, которое было на ней в тот траурный день, помню ее темные, чуть вьющиеся волосы, обрамляющие безжизненное личико, помню ее руки с длинными тонкими пальчиками, обескровленные губы и опущенные веки… Она была такой… одинокой, такой беззащитной, что хотелось прижать ее к себе, отогреть, заставить открыть глаза и улыбнуться, но все, что я мог - только дотронуться до ее холодных рук и коснуться губами лба. Вот и все… - пожилой мужчина поднял на меня потухший взор. – И не стало моей девочки, Вить…

Всем привет!

Ну, на другом форуме за сутки успевают откомментить все те, кто меня читает и комментирует, а на этом для меня и один комментарий уже за счастье Вот я и подумала вчера, а чего тянуть, собственно?
Решила я и сегодня главу выложить. Девчонки, большое спасибо за плюсики, а LI - отдельная благодарность за комментарий! Вот новая продка...

Я опустил голову, устремив взор куда-то в пол возле своих ног. Наверное, в очередной раз нужно было что-то сказать, как-то продолжить разговор, но, как всегда оказывается в такие моменты, дельного на ум ничего не приходило. Да и, впрочем, что я мог ответить? После рассказа Франсуа на душе стало как-то тяжело и паршиво. Не знаю… Может, мне просто хотелось верить во что-то светлое, в торжество добра и справедливости, а пора бы уже, наверное, принять реалии нашей жизни, в которой все вовсе не так волшебно, как в детских мечтах. Господи, что за чушь я несу? Такое возможно разве что в старых добрых советских мультиках, а в наши серые дни… Не то у нас теперь слишком мало времени, чтобы задумываться о таких сложных вещах, как добро и зло, не то просто цинизм стал чересчур моден и незаметно для нас впитался в наши мысли и чувства. Впрочем, мораль  тут совсем в другом: я оказался совершенно неготовым к подобным откровениям человека, личная жизнь которого мне до сих пор казалась не просто состоявшейся, а, можно сказать, безоблачно-счастливой, с оглядкой лишь на то, что мой пожилой помощник довольно много времени посвящал работе и не имел возможности часто бывать со своими близкими.
Пристально изучая монотонную поверхность пола и мыски своей домашней обуви, я чувствовал нечто схожее… ну, наверное, с тем, если бы меня хорошо приложили по голове камнем или бейсбольной битой. Этакий набор из пульсации в висках, шума в ушах и ощущения того, что черепная коробка не выдерживает давления, стремясь разорваться на части, но при всем при этом что в мыслях, что в сердце, что в душе моей была какая-то пугающая опустошенность. Вероятно, по классике жанра, я бы сейчас должен был подняться с места, достать стакан и плеснуть себе виски, не забыв при этом предложить порцию напитка и своему собеседнику, но на деле потребности в алкоголе я совершенно не чувствовал. Скорее хотелось просто брызнуть себе в лицо холодной воды, чтобы устранить нечто похожее на слабость, ну, или открыть окно, дабы разрушить образовавшийся в моем кабинете вакуум.
Поджав губы, я решился поднять взор на Франсуа и тут же с некоторым непониманием отметил, что он пристально смотрит на меня, будто пытаясь увидеть что-то важное, чего раньше не замечал. Чуть нахмурившись, я хотел уж было открыть рот, чтобы поинтересоваться  причиной такого внимания, но мой помощник оказался быстрее, вновь заставив меня обратиться в слух.
- Со дня смерти Ви прошло уже тридцать четыре года, - на удивление ровным голосом произнес мужчина. – Как ты знаешь, я женат, у меня есть двое замечательных детей, которыми я горжусь, за которых я благодарен своей супруге, да и судьбе тоже, - задумчиво промолвил Франсуа. - Даже внучка вот родилась этой весной, - чуть приподнял он уголки губ в теплой улыбке, которая, впрочем, довольно быстро сошла с его лица. – Жизнь моя идет, Виктор. Несмотря на то, что моей Оливии нет, я живу, даже мечтаю…
- Так и должно быть, - негромко отозвался я, переводя взгляд вначале на книжный шкаф, стоящий в углу комнаты, а потом устремляя его в окно.
- Наверное, - вздохнул Франсуа и снова поднялся на ноги. – По крайней мере, сейчас иначе уже невозможно. Мое время ушло, и изменить что-либо я уже не в состоянии… к сожалению… - тяжело вздохнул мой собеседник, я же не решился вставлять какую-либо реплику, прекрасно видя, что он собирается с мыслями, дабы продолжить нашу беседу, больше похожую на монолог или исповедь. – Знаешь, Виктор, осознание того, что случилось, пришло ко мне не сразу, не за день и не за два. Прежде чем я ясно понял, принял и смирился, прошло очень много времени. Хотя порой мне кажется, что эта пытка длится до сих пор, и никакая сила на свете не способна остановить ее. А тогда… Чтобы принять смерть любимого человека, Виктор, оказывается недостаточно увидеть, как гроб с его телом забрасывают землей, - Франсуа слегка мотнул головой, словно отгоняя от себя наваждение. – Каждый день я просыпался с чувством того, как много не сказал, не сделал, с пониманием того, как бесполезны и пустяковы были наши с Ви ссоры, с осознанием вины перед ней за каждую слезинку из ее глаз, за несдержанность, за упрямство… Не уверен, что ты поймешь меня – почему-то в большинстве своем мы слишком глупы, чтобы учиться на чужих ошибках. Дай Бог, не повторять свои собственные. И время лекарь паршивый… Это как таблетка аспирина при хронической мигрени – вроде кажется, что стало легче, только на деле выходит простой самообман. Может быть кому-то и удается устранить причину, но в большинстве случаев возможно снять лишь симптомы, а те, кто говорят, что время лечит… Хм, - Франсуа горько усмехнулся, - скорее это просто способ самоуспокоения. Ты видел когда-нибудь, чтобы глубокие раны заживали, не оставляя рубцов и шрамов? – бросил на меня мой помощник вопросительный взгляд.
- Нет, - неуверенно отозвался я. – Наверное нет…
- Вот и я не видел, - утвердительно кивнул мой собеседник. – Даже пластические операции не могут бесследно убрать их. А пластику души, к счастью, еще не придумали. Когда придумают такую штуку, можно будет смело взрывать этот мир к чертям собачьим, - хмыкнул Франсуа своим мыслям и на мгновение замолчал. – Мы должны помнить, потому что если мы станем выкидывать из памяти тех, кого любим, то чувства потеряют цену… а вместе с ними и жизнь тоже.
- Те, кто нам дорог живы, пока мы помним их, - произнес я, тоже поднявшись на ноги.
- Ерунда это, - поморщившись, чуть заметно махнул рукой Франсуа. – Какой-то слабак, желая облегчить себе жизнь, придумал эту бессмыслицу, а сотни других подхватили, - даже не посмотрев в мою сторону, промолвил пожилой мужчина. – Пока жива память, живы мы сами, ибо когда мы начнем забывать, все станет неважным. Жизнь без воспоминаний не имеет смысла так же, как и жизнь без будущего, - подошел Франсуа к столу и взял с него две половинки фотографии моей Ленки, а я же, не зная, что ответить, лишь молча наблюдал за его действиями, понимая, что таким я своего помощника еще никогда не видел. – Только после того, как Оливии не стало, я понял, что такое жизнь, - всматриваясь в изображение Кулеминой, продолжил Франсуа. – Я смотрел на цветы, людей, видел улыбки на их лицах и медленно осознавал, что ее нет. Я дышал, пил, ел, а ее не было, я вставал утром, шел куда-то, а ее не было, светило солнце, а Ви не было, лил дождь, а ее не было, - Франсуа сомкнул губы в тонкую полоску, а взгляд его стал холодным и ожесточенным, но уже через секунду лицо пожилого мужчины приобрело былые черты и он сник, будто проделал долгий, выматывающий путь, а теперь позволил себе расслабиться. – Спустя три года я женился на Марте, - положил мой помощник снимок на прежнее место, а сам вернулся на излюбленную позицию возле окна. - Как ты знаешь, живем с ней до сих пор, и я уверен, проживем в браке до конца своих дней, - практически без эмоций проговорил мой собеседник. – Марта – замечательный человек, любящая мать, преданная жена, я испытываю к ней глубочайшее уважение, симпатию, я безмерно ценю ее, я благодарен ей за то, что у нас есть, за уют, за иллюзию любви, за теплые домашние вечера, за то, что я состоялся в этой жизни как муж и отец, за то, что в наших детях я могу видеть продолжение себя самого, но я никогда не любил эту женщину, - сжал Франсуа руками край подоконника. – Скорее всего, она знает это, пусть в открытую я никогда не позволял себе подобные разговоры. Возможно, я смог сделать Марту в какой-то мере счастливой, хотя я и понимаю прекрасно, насколько много ей недодал. Она достойна куда большего, чем я мог ей предложить изначально… Все мы в какой-то мере, наверное, эгоисты…
- Но у вас с женой такие замечательные отношения! - искренне пораженный признанием этого человека, проговорил я.
- Да, - не стал отрицать Франсуа. – У нас с Мартой есть то, чего нет у многих пар – мы доверяем друг другу, мы уверенны в наших отношениях, уверены в «завтра», в будущем наших детей… Это намного больше, чем кажется на первый взгляд. Мы уважаем друг друга, Виктор, уважаем привычки друг друга, уважаем решения, принимаемые нами порознь, уважаем время, которое мы провели вместе… Но не путай все это с любовью, - сунул мужчина руки в карманы своего пиджака. – Нет, в какой-то мере я люблю Марту, но вовсе не той любовью, о которой мечтает она. Знаешь… это как тихая гавань, где почти нет страсти и огня, где сердце не замирает каждый раз, когда видишь улыбку и счастливый взгляд своей женщины, где совместные выходные становятся обыденностью, а не возможностью лишний раз убедиться в том, что готовить вместе ужин так же приятно, как и чувствовать легкий аромат ее волос, когда она, прижавшись к твоему плечу, рассказывает тебе какую-то ненужную дребедень из последнего выпуска новостей…Размеренная жизнь, без скандалов и битья посуды, где практически нет ревности и взаимных упреков, - глядя куда-то вдаль, промолвил Франсуа. – И это даже не плохо… Только огня нет, Виктор. А когда знаешь, что такое пламя огня, тепла, исходящего от углей, уже мало. Просто этакое спасение, чтобы не замерзнуть окончательно и не превратиться в глыбу льда. Хотя… если боишься обжечься, то такая жизнь как раз придется по вкусу…
Я невольно задумался о том, что было когда-то между мной и Леной. Подобие американских горок, где не знаешь, что ждет тебя за следующим поворотом. Даже намека на какое-либо постоянство между нами не было, наверное. Впрочем, о каком постоянстве может идти речь, если между нами вообще ничего не было? Кроме, пожалуй, недосказанности, взаимных упреков и стороннего осуждения. И, тем не менее, эти «виражи» до сих пор отзываются в моем сердце теплой, ноющей болью, смешанной с сожалением и осознанием того, что я никогда и ни за что не променяю те моменты нашего прошлого ни на что более постоянное. Наверное, в те дни, когда «между нами ничего не было», я все же чувствовал себя значительно счастливее, чем в последующие восемь лет своей жизни. По крайней мере, тогда меня не засасывало с головой в рутину будней, а пробежки по утрам доставляли куда большее удовольствие, чем тренировки в отлично оборудованном собственном тренажерном зале… да и работа приносила заметно больше морального удовлетворения, нежели нынешняя возможность позволить себе дорогие напитки, изысканную еду и брендовую одежду. Дань моему социальному положению… А нужно ли это мне? В попытках скрыться от всего, что было связано с Москвой, со школой, с моей любимой белокурой спортсменкой, я так углубился в работу, что не позволял себе подобные рассуждения. Не знаю, к лучшему ли… Вероятно, что если бы занялся самокопанием, то это привело бы к конфликту с собственным «я», а следовательно и самобичеванию… Не люблю это дело. Все сложилось так, как сложилось. Но я рад, что события, предшествующие моему отъезду вначале из столицы России, а затем и из самой страны, имели место быть.
- Каждый день своей жизни я помню Ви, - видя, что я, погрузившись в свои размышления, не собираюсь нарушать воцарившееся молчание, снова заговорил Франсуа. – Я могу не думать о ней, могу не рисовать в своих мыслях ее образ, но это не имеет особого значения. Порой я стыжусь того, что словосочетание «любимая женщина» для меня неразделимо с моей Оливией, что я так и не смог поставить Марту превыше всего того, что связывало меня с Ви. Мне совестно за то, что в мире нет силы, способной заставить меня не любить мою девочку, и горько от понимания, что я прожил жизнь не с ней, а с другой, пусть и хорошей, но другой женщиной, - мой помощник достал руки из карманов и сложил их замком на груди, так, будто он пытался оградить свои чувства от всего мира, сохранить их в себе и ни в коем случае не растратить. – Но это далеко не самое главное… Каждый год, в день смерти Ви, я прихожу на кладбище. Стараюсь делать это рано утром, чтобы не столкнуться ни с кем из ее близких или бывших друзей. Хотя со временем у всех ее друзей появились семьи, свои заботы, проблемы, в которых памяти об Оливии нет места. Просто время идет вперед… Винить в этом кого-либо было бы глупо. Я тоже уже давно не тот самоуверенный мальчишка, которым был треть века назад… - мужчина печально улыбнулся уголками губ и опустил голову. – А Ви… Она не родила ребенка, она не успела окончить университет, она не стала женой, она… да что там, она просто не успела узнать жизнь. А я прихожу на ее могилку раз в год и не знаю толком, что могу сказать. Так и стою молча… Все невысказанное, не пережитое застревает где-то в горле, все вдруг кажется таким неважным… ненужным… Только в сердце прежняя боль и нежелание принять ее смерть. Пожалуй, именно в день смерти Ви я каждый раз осознаю, что смириться с утратой своей девочки я не смогу никогда.
- Наверное, с такими вещами нельзя смириться, - выдохнул я, так же, как и мой собеседник, вставая возле окна.
- Наверное, - кивнул Франсуа. – И вот знаешь, Виктор, каждый год, опуская на могилу Ви две красные розы, я понимаю, что отдал бы все, лишь бы изменить прошлое, лишь бы сейчас встретить ее на какой-нибудь тихой улочке, выходящей из дорогого ресторана или маленького, уютного кафе под руку с другим мужчиной… И плевать бы мне было, что она бы прошла мимо, даже не узнав меня! Лишь бы я видел, как пусть не я, но тот, другой, обнимает ее, как она тихо смеется, улыбается, пусть и не мне, лишь бы она жила. Больше всего в этой жизни я хотел бы увидеть ее дочь, как две капли воды похожую на саму Ви в юности, больше всего я хотел бы понимать, что она не одна, что кто-то, пусть и не я, целует ее утром в висок и желает ей перед уходом на работу доброго дня. И, если бы для того, чтобы она жила, мне нужно было бы отказаться от нее там, в нашем прошлом, я бы сделал это, не думая ни секунды. Пусть она бы принадлежала не мне, пусть бы она была с кем угодно, где угодно, пусть бы забыла обо мне через день после нашего расставания… поверь, Виктор, я бы был куда счастливее, чем есть сейчас. Возможно, даже смог бы полюбить Марту… - Франсуа сделал несколько шагов по направлению к столу и снова взял с него испорченную фотографию Ленки.- Подумай об этом, Виктор. Ведь однажды может настать день, когда все твои решения потеряют смысл. А ты будешь жить дальше… Вставать каждое утро, идти на работу, возвращаться вечером домой, только знать, что ее уже нет. Нет не в твоей жизни, Виктор, а просто нет.
- Мне на самом деле искренне жаль, что в твоем прошлом произошли такие события, - отгоняя от себя грусть, навеянную рассказом моего помощника, заговорил я, игнорируя его последние слова. - Но Франсуа… Лена – другой человек. Не думаю, что история может повториться, - поджал губы я, ревностно наблюдая за тем, как пожилой мужчина рассматривает снимок.
- Конечно, - кивнул мой собеседник. – А если повторится? – резко перевел на меня он взгляд своих глаз.
- Не повторится, - упрямо заявил я, отворачиваясь в сторону. – И вообще, у нее есть кому о ней позаботиться, - выдал я хлипкий аргумент, хотя сам совсем недавно мог лицезреть следы этой «заботы».
- Если тебе все равно, то мне и подавно, - небрежно пожал плечами Франсуа. – Тогда я отправляю этот мусор в корзину? – выдвинул он из-под стола небольшое ведерко, наполовину заполненное остатками ненужных бумаг.
- Оставь, - глухо попросил я. – Тема нашего разговора не имеет ничего общего с этой фотографией.
- Как Вам будет угодно, сэр, - покорно опустил мужчина снимок обратно на стол. – Как я уже сказал мне совершенно безразлично, что станет с этой юной мисс. У меня свое бремя, которое мне суждено нести до конца своих дней, а что будет в Вашей жизни… В общем-то, меня это не касается, - равнодушно проговорил Франсуа. – Единственное, на что я надеюсь, так это то, что ко всем этим следам на лице мисс, - многозначительно махнул рукой Франсуа возле своего носа, - Вы не имеете никакого отношения.
- Франсуа, - буквально прорычал я сквозь сжатые зубы. – Во-первых, прекрати разводить весь этот официоз, - посмотрел я в глаза своему помощнику. – А во-вторых… я никогда, слышишь, никогда и пальцем не тронул Лену!
- Ну что же, тогда я могу быть спокоен, - удовлетворенно кивнул мужчина. – Твоей репутации ничего не угрожает.
Последняя фраза Франсуа хлестнула меня пуще звонкой пощечины. Безусловно, именно этого и добивался мой видавший жизнь помощник, но все же даже понимание того, что меня провоцируют, будто сопливого мальчишку, не смогло смягчить этот удар. Перед глазами лентой кинопленки замелькали кадры наших последних встреч с Кулеминой, Элен… Леной… У этой женщины множество лиц, но… Но я не могу представить себе, что когда-либо настанет момент, в котором я буду думать и говорить об этой девушке в прошедшем времени. Все эти восемь лет я жил, слепо уверяя себя самого в том, что у нее все хорошо, что она, моя солнечная Ленка, счастлива, что уверенно шагает по жизни, идя к своим целям, которые, в моем представлении, воображении или чем там еще, обязательно были высокими, достойными ее. А сейчас я разочарован… Вот только в чем или ком?
Наверное, смятение, царящее в моих мыслях и чувствах, хаос из эмоций можно было прочитать в выражении моих глаз… Я давно научился притворяться, так что вряд ли незнакомый человек смог бы разгадать меня в данный момент, но, скорее всего, для Франсуа, все восемь лет моего становления находившегося рядом, это не составило большого труда. Впрочем, сейчас я думал не о конспирации, а о последней встрече с Леной, состоявшейся совсем недавно. Почему-то сейчас мои действия, поведение и слова уже не казались мне правильными. А что, если ей и вправду нужна была моя помощь? И, если Франсуа говорит, что видел синяки на ее лице… Господи, да кого я хочу обмануть? Я и сам прекрасно знаю, что она пыталась скрыть за темными очками!
И вот, что самое поганое: прежде, восемь лет назад, я бы не прошел мимо самой последней шлюхи, знай, что ей нужно простое участие, а сейчас я не захотел выслушать девушку, которая когда-то была для меня едва ли не самым дорогим человечком на свете. Нет, это не укоры совести, а объективная оценка своего прошлого и настоящего, в результате которой я точно могу прийти к выводу, что время изменило не только Лену, но и меня самого. Изменило далеко не в лучшую сторону…
- Я жду Вас завтра в офисе, - бросил мне пожилой мужчина, направляясь к выходу из кабинета. – Нужно решить некоторые вопросы по отправке нескольких машин с весьма ценным грузом в соседние штаты, а также рассмотреть новые контракты, так что работы будет довольно много, хотя кроме иска вроде ничего особо существенного, - произнес мой помощник обыкновенную для обсуждения грядущих планов фразу.
- Подожди, Франсуа, - быстрыми шагами нагнал я его возле двери и жестом попросил остановиться. – Где ты ее видел? – сухо спросил я, совсем не уверенный в правильности своих действий, но и осознающий, что иначе не смогу.
- Кого? – приподнял брови собеседник, а в глазах его я заметил искорки ликования, что, впрочем, в данный момент волновало меня меньше всего.
- Лену, - глухо произнес я, будто одним словом сделал контрольный выстрел в сердце… Быть может, даже свое.