Это написано под песню Johnyboy.
Жанр: ангст, ООС
Размер: Драббл. По сути это короткий отрывок, без начала и конца.
Статус: Окончен.
Рейтинг: R(нецензурная лексика).
Пейринг: КВМ.
не верю, что я это написала...
Я зябко передергиваю плечами, отдергиваю ненавистную короткую юбку. Рядом лениво зевает Анька. Я знаю, она еще не ложилась. Женька с Леркой стоят впереди, и я слышу, как они обсуждают, куда забурится после этой каждогодичной тягомотины. Наташки нет, видимо она просто решила забить на это мероприятие, все равно ничего нового у нас не бывает. Лежать у Гуцула под боком гораздо приятнее, чем стоять и усильно лыбится, делая вид, что все ужас как клево и что ты безумно рад вернуться сегодня в школу. После летнего отдыха то.
Безумно болит после вчерашнего голова; жесткой пяткой новых туфель я уже успела натереть свою многострадальную конечность. До одури хочется курить, благо табачком от Аньки несет весьма сильно. Сегодня первое сентября.
Одна радость, что этот класс последний. Жду не дождусь, когда свалю из этих гостеприимных стен и перестану видеть надоевшие рожи одноклассник. Впрочем, школу я осчастливливаю своим присутствием весьма нечасто, но сегодня день знаний как никак, и было бы слегка невежливым забить на все и остаться дома, и лечить рассолом свою больную голову. Анька уже, похоже, спит с открытыми глазами, удобно устроившись на плече Семенова. Тот усиленно создает имидж счастливого одиннадцатиклассника, но по его слегка трясущимся рукам я понимаю, что паренька нещадно мучает похмелье. Что не удивительно, впрочем, вчера на одной тусне отжигали. Сначала обсуждали Терминатора, которая чуть не завалила всю нашу честную компашку на экзамене. В итоге просто четверть часа ругали ее всеми знакомыми нам выражениями, ровно до того момента, как Гуцулов начал страстно целоваться с Наташкой и лезть ей под футболку. Под дружное хихиканье подвыпившего народа этих Ромео с Джульеттой выгнали в другую комнату.
Затем пол часа просто пили, наполняли комнату вонючим сигаретным дымом. Кажется, именно тогда я откланялась под ручку с Антоном, напутствуя напоследок компании сильно не надираться и привести себя на утро в божеский вид, ибо, если что, Борзова порвет их на утро как Тузик грелку. Потом вроде шатались по городу... Может быть. И целовались под окнами. Вроде бы только целовались...
На утро я проснулась от противного звука входящей СМС от уже проснувшийся Новиковй.
И вот я стою на этой долбаной линейке, в этой долбаной юбке, на этих долбаных каблуках. Новикова решительно запретила мне использовать любимую черную подводку, поэтому я ограничивалась ярко-бордовым блеском, который Лерыч все равно заставила стереть. В нашей компании она самая сознательная. Пьет только по выходным и встречается только с двумя мальчиками одновременно.
Борзова все задвигала сонному народу, как важно хорошо сдать экзамены, Анька все зевала на плече Семенова, Лерыч с Женькой все трещали, не обращая на возмущенное шипение Зеленовой , а я продолжала мерзнуть и подавлять в себе желание немедленно свалить из этой богадельни, засовывая попутно сигарету в зубы. Я же хорошая девочка как никак.
В учительском полку в этом году пополнение. Пришла новая химичка, прошлую Семнов довел почти до инфаркта подсунув ей в кабинет живую розовую мышь. Потом добрый мальчик признался хихикающей до колик Новиковой, что бедную мышечку он купил в зоомагазине, а потом выкрасил ее путем макания в марганцовке, а за минуту до прихода химички спрятался за кафедрой. В общее, как визжит эта дамочка узнала вся школа — видео ее знакомства с Хотей, которая до сих пор жила у Наташки, Семенов выложил в контакт.
А так на крыльце сейчас стояла и усиленно лыбилась наша старая гвардия. Литератор, историк, физкультурница, упомянутая Борзова и еще пара-тройка наших мучителей, как их называет Игорек, которого еле приняли в десятый, да и только из-за того, что он упертый спортсмен, не отказывающийся, впрочем, от сигаретки в с бокальчиком беленькой в пользу тренировки.
Конца линейки так и не дожидаюсь — сваливаю за угол школы в компании Женьки с Леркой. Наша староста жадно глотает минералку, а затем трясущимися руками забирает у Алехиной сигарету. Я курю, стряхивая пепел на мерзлую землю и в пол уха слушаю Новикову, которая распекает Женьку, приобретавшую паленую водяру. Та упирается и старательно переводит стрелки на Гуцула, мол, в тот магазинчик предложил пойти именно он. Жаль все-таки, что Наташки нет, так бы можно было посмотреть, как эти две горе-подружки метелят друг друга, с воплями Липатовй «Не смей трогать моего парня, дура!"
Хоть какое-то развлечение.
Сегодня у нас английский, на который Новикова решает благополучно забить . Помахав мне не прощанье ручкой, горе-староста сваливает в неизвестном направлении, но зато в компании сногсшибательного брюнета. Надо будет попросить у нее телефончик. Вдруг у него есть такой же миленький братик?
Инглиш проходит в моих тщетный попытках сосредоточиться на учебе и перестать пялиться на симпатичного новенького. Да, у нас новенький, перевелся из другой школы, вроде из старой его выгнали за драку. Подумаешь, какая фигня... У нас тут периодически все друг другу морду бьют, даже непогрешимые учителя. В прошлом году неделю вся школа обсуждала, как наш литератор хватал за грудки трудовика. Тот всего лишь нашей библиотекарше полку помог повесить. Хотя, она конечно еще та б...
После урока, ловлю новенького в коридоре и кокетливо стреляю глазками из-под полуопущенных ресниц, прошу его мне помочь, ведь он так хорошо отвечал на английском. Он, так прелестно краснея, соглашается. Пока милашка, наклонив голову, пишет свой номер на моей ладони , перехватываю укоризненный взгляд Сашки Корева, который и сидел с новеньким. Показываю ему кулак. Нефиг мне мешать.
Милашка испарился со звонком, а я задержалась в коридоре, копаясь в сумке, в которой стоял настоящий кавардак. Такое ощущение что я не разбирала вещи лет эдак ..цать.
Я почувствовала его запах гораздо раньше, чем на мое плечо легла его тяжелая рука. Его легкий шепот: " Все шалишь, Кулемина? " здорово сбивает с толку.
Легкое прикосновение теплых ладоней, мое хрипение: «У меня же математика", его тихий ответ :« Да пошли ты эту математику» и все планы летят в тартарары. Вваливаемся в кабинет, его кабинет, он закрывает дверь. Жаркий шепот: « Я скучал». И плевать я хотела на эту долбаную математику.
Уже ставший родным стол приветствует противным холодом, впрочем, меня тут же согревает его руки. Легонько кусаю его нижнюю губу, провожу пальцами с коротко постриженными ногтями по его напрягшемся животу. Руки спускаются ниже... Блин, как же хорошо...
Пальцы продолжают свой путь по его телу. Его губы давно уже оставляют засосы на коже, черт, как их мне не хватало! Сама кусаю его за шею. Он шепчет что-то вроде « Опять по мужикам бегаешь, моя маленькая б.... Ты моя, запомни, моя»..
Безумие продолжается до звонка, потом он отдергивает рубашку, застегивает ремень. Целует напоследок в губы, грубо и жадно. Пока я, глупо хихикая, не отталкиваю его с кокетливым восклицанием: « Виктор Михайлович, ну что вы делаете?».
Хмыкая, историк уходит прочь.
А я сижу на на столе в полурастегнутой блузке и курю, размышляя, как меня за*бала такая жизнь. Знаю, что надо что-то менять, но все равно прекрасно понимаю, что сегодня вечером пойду гулять с Женькой, завтра созвонюсь с милашкой-новеньким, а послезавтра снова закроюсь в подсобке со своим историком.
Любить того, с кем спишь - это нормально. Я по-крайней мере уже привыкла...
Дует от открытого окна, телефон надрывается голосом Билана, а я застегиваю пуговицы на своей нарядной блузке. Сегодня первое сентября.
