Приветик, девчонки! Я стараюсь особо не выбиваться из графика выкладывания прод, так что вот, принесла вам новенькую Спасибо большое за комментарии и плюсики! Я очень благодарна всем, кто читает мой фик! Ловите продочку...

-41-

Сегодня, после недели спокойной и размеренной жизни, у Лены и Виктора снова был волнительный и напряженный день. К трем часам им надо было подъехать в больницу, чтобы с кистей блондинки сняли наконец бинты, а потом, проверив, нормально ли все заживает, дали какие-нибудь рекомендации, возможно, назначили бы процедуры, на которые время от времени было необходимо приезжать и отправили бы домой.
Преступница до жути боялась этой поездки и за одно это утро чаще, чем когда-либо, смотрела на свои руки. Понимание того, что она не хочет снимать эти чуть посеревшие со временем бинты, что не хочет видеть то, что находится под ними, поселяло в душе Кулеминой все большую панику. С момента последней перевязки прошло всего семь дней, но этого не слишком длинного срока Лене с лихвой хватило для осознания того, что увидеть и принять то, что случилось, она не готова.
Снова хотелось реветь до хрипа, спрятаться и отгородиться ото всех насколько это возможно. Девушка прекрасно понимала, что это неправильно, что так быть не должно, и вести себя подобным образом просто-напросто эгоистично, но чувства и эмоции брали свое, и юная бандитка не могла заставить себя реагировать на то, что творилось в ее душе, иначе.
Столь нервное состояние возлюбленной передавалось и Степнову. Он прекрасно видел, что девушка разве что не сходит с ума от волнения, а сделать, по сути, ничего не мог. Шаблонные фразы «все будет хорошо» и «не бойся, я с тобой» в данной ситуации мало чем могли помочь, а как иначе выразить свою поддержку, мужчина и не знал. Просто старался не оставлять бандитку в одиночестве и даже передумал отвозить Лину к родителям, договорившись с соседкой, дочь которой была подругой Степновой-младшей, о том, чтобы его девочка недолго побыла у них.
Легкие прикосновения к рукам, спине и плечам, невинные поглаживания по белокурым волосам, нежные взгляды… Не слишком широкий арсенал для вывода перепуганной восемнадцатилетней девчонки из состояния нервного напряжения и панического ожидания чего-то очень страшного, но все же это было максимумом дозволенного, и на большее рассчитывать уже не приходилось.
Алина тоже заметила изменения в настроении Лены, но отец строго-настрого запретил приставать к ней с вопросами. Девочка, конечно же, надулась, но ослушаться Виктора не посмела: слишком уж серьезный вид был у бизнесмена, когда он давал дочери ценные указания. Да и к Лене лишний раз малышка подходить не решалась. Та была слишком задумчива и напряжена, а ребенок ощущал это и не желал своими расспросами и болтовней лишний раз дергать и без того находящуюся на грани девушку.
Оставив малышку играть с подругой, мужчина и его любимая белокурая  правонарушительница выдвинулись в клинику. Все время, пока они находились в пути, между ними сквозило напряжение, а в машине висела гнетущая тишина. Блондинка по большей части смотрела в боковое окно, а бизнесмен пытался сконцентрироваться на дороге, но получалось у него это не совсем хорошо. Взгляд слишком часто перепрыгивал на неподвижно сидящую рядом зеленоглазую преступницу.
- Ленок, ну чего ты такая смурная? – все-таки решил нарушить тишину Степнов. – Все же хорошо: ты с сегодняшнего дня уже сможешь многое делать сама…
- Да, здорово, - без эмоций ответила ему собеседница, лишь мельком взглянув на брюнета.
- Лен, - мужчина дотянулся до укутанной в бинты ладони Кулеминой и осторожно положил на нее руку. – Совсем скоро весь этот кошмар закончится, поняла меня? Об этих уродах ты больше не услышишь, и кисти твои мы восстановим. Сейчас медицина творит такие чудеса…
- Угу, - снова бормотнула блондинка, продолжая наблюдать за пейзажем, проплывающим за окном автомобиля.
Виктор тяжело вздохнул, понимая, что все слова сейчас – лишь пустая трата времени. Юная преступница либо не слышит его, либо не хочет услышать, а, может быть, из-за сильного беспокойства ничего сейчас не воспринимает, находясь целиком и полностью во власти своих переживаний. Однако и давать ей до конца погрузиться в невеселые раздумья, позволяя снова и снова представлять те отвратительные мгновения, в которых смешались боль, предательство и ужас, Степнов не собирался, поэтому продолжал разговаривать со своей любимой девочкой, вытягивая из нее короткие, односложные ответы на самые различные, порой совсем пустяковые вопросы.
В больнице со времен выписки Кулеминой ничего не поменялось: все тот же стойкий запах лекарств и унылый вид государственной лечебницы, нагоняющий тоску даже на приехавших сюда буквально на час Виктора и Лену. Создавалось такое впечатление, что здесь вообще ничего никогда не меняется… Вечно-суетливый медперсонал с отрешенным выражением лиц, угрюмые пациенты и полнейшее безразличие во всех вместе и каждом по отдельности. Бизнесмен, приобняв свою возлюбленную за плечи, неторопливо вел ее по коридору к кабинету Акинчева. Степнов чувствовал, как нехотя шла туда блондинка, ощущал ее напряжение, изредка выливающееся в дрожь, проходящую по всему телу бандитки.
- Здравствуйте, - поздоровался мужчина, после того как постучался и толкнул дверь нужного помещения.
- Здравствуйте-здравствуйте, - посмотрев на гостей, с извечной улыбкой  ответил «недодоктор», на удивление оказавшийся на месте. – Как самочувствие? – обратился он к пациентке с привычным вопросом.
- Нормально, - буркнула Кулемина, из-за волнения даже забыв поздороваться.
- Тогда пройдемте в перевязочную, - поднялся Акинчев со своего стула и направился к двери. – Нужно будет сразу обработать все. Куда идти помните? – на всякий случай поинтересовался он.
- Помним, - ответил за свою спутницу Виктор, потихоньку подталкивая впавшую в оцепенение девушку к выходу. – Нам не долго, надеюсь, ждать придется?
- Нет-нет, - поспешил заверить бизнесмена врач. – Я только указания дам кое-какие дежурной медсестре и сразу подойду.
- Очень на это рассчитываю, - скептически отозвался Степнов, смерив мужчину в белом халате грозным взглядом, и, все также приобнимая Лену, направился с ней в конец коридора, где и находилась нужная им комната. - Лен, - позвал маленькую преступницу Виктор, когда они присели на скамейку возле процедурной, - посмотри на меня, Ленок, пожалуйста, - попросил он, пытаясь увидеть выражение глаз любимого человека, но скрывавшая пол-лица длинная челка девушки не давала этого сделать. – Ну же, милая, - осторожно приподнял он головку блондинки за подбородок. – Нужно идти вперед, Ленок. Понимаешь? Я знаю, что тебе очень страшно, но нужно жить. Мне тоже бывает страшно, моя хорошая, но это не значит, что на этом все заканчивается. Сейчас тебе снимут бинты, и это будет первым шагом… А потом нужно будет делать еще много таких вот шагов, чтобы достичь цели. Если ты сейчас не сдашься, и не позволишь своему страху преградить тебе путь, то у тебя все получится, - глядя в глубокие зеленые глаза, проговорил мужчина. – А я буду рядом с тобой. Буду держать тебя крепко-крепко и не дам упасть, если ты вдруг оступишься, - наклонился брюнет к губам Лены и оставил на них легкий, едва ощутимый поцелуй. – Ты поняла меня?
- Поняла, - шепотом отозвалась Кулемина. – Спасибо тебе, - приобняла она своего мужчину, ощущая, что дороже него у нее никого нет и уже, похоже, никогда не будет.
- Выписка большая сегодня, - пояснил подошедший к кабинету Акинчев. – Так что простите уж, что пришлось ждать, - открыл он маленьким ключиком дверь помещения и жестом пригласил Виктора и Лену войти внутрь.
- Ничего, - кивнул ему Степнов и остановился неподалеку от входа, неосознанно прижимая любимую девочку ближе к себе.
-Ну, давай займемся твоими руками, - обратился «недодоктор» к Кулеминой, указывая ей на небольшую кушетку, стоящую возле стены. - Садись сюда, - сказал он девушке, на что та покорно подошла к предложенному месту и присела на краешек, ожидая дальнейших действий врача.
Брюнет напряженно наблюдал, как Акинчев разматывает бинты, и как во время всего этого процесса меняется лицо самой девушки. Она упорно отводила взгляд, стараясь не смотреть на свои освобождаемые от ткани конечности. Вот уже одна кисть обладательницы самых прекрасных в мире изумрудных глаз лишилась своих покровов, и молодой человек, внимательно осмотрев руку Лены, тщательно обработал кожу вокруг швов зеленкой.
- Хм, здесь все в порядке, - порадовал он присутствующих в кабинете. – Воспалений нет, да и заживает все довольно неплохо. Сейчас посмотрим, что у нас с более проблемной рукой…
Правая кисть освобождалась от бинтов будто еще медленнее. По крайней мере, так показалось и мужчине, и девушке. Впрочем, блондинка все также старательно смотрела куда угодно, только не на свои ладони. Неудачливая преступница просто-напросто боялась, что, увидь она там нечто ужасное, точно не сможет контролировать себя. Вскочит и убежит из этого кабинета. А это будет крайней глупо…
Еще больше Кулемина опасалась, что изуродованные конечности снова пробудят в ней воспоминания  тех страшных мгновений, когда над ней издевались люди, которых она считала друзьями. А ведь она заметила, что за эту неделю думать об этом стала гораздо меньше, чем в те дни, когда пребывала одна в больничной палате, целиком и полностью предоставленная своим мыслям и воспоминаниям. Наверное, так влияло на нее общество Виктора и его дочери.
И вот еще одна причина нежелания видеть свои руки… Красивый мужчина, перед которым хочется предстать если не прекрасной дивой из волшебной сказки, то уж точно не искалеченным существом с уродливым телом, обезображенными кистями и потрепанной душой. И пусть он скажет, что все нормально и для него ее изуродованные руки ничего не изменят, все равно…
- Ну что ж… смею вас обрадовать, и тут все хорошо, - улыбнулся Акинчев и провел те же манипуляции зеленкой со второй рукой девушки. – Мочалкой не тереть, ранки не греть, сильно кисти пока не напрягать, - коротко дал наставления медработник, планируя чуть позже объяснить все Степнову, так как он казался ему более ответственным и серьезным человеком, нежели эта молоденькая девчушка. - Свободна!
Только сейчас бандитка решилась все же опустить свой взгляд и тут же об этом пожалела. Страшные неровные шрамы и рубцы, выделяющиеся темными нитками на светлой коже, которая, ко всему прочему, была какого-то неестественного цвета. Зеленка, придающая картине безобразности, и неестественно скрючившиеся после снятия бинтов пальцы. Все это не вызывало ничего, кроме отвращения даже у самой Кулеминой, а насколько противно будет окружающим натыкаться на это уродство блондинка могла лишь догадываться. А прикасаться… Как к этому вообще можно прикасаться, молоденькая девушка даже представить не могла. Дотрагиваться этой мерзостью до близкого человека… Как?! Ей стыдно уже за то, что он видит это, что вынужден  лицезреть ее некогда руки…
- Лучше бы вы их ампутировали, - пробуя пошевелить пальцами и понимая, что это у нее не получается, пробормотала златовласая бандитка, чувствуя, как глаза заволакивает пелена слез.
- Лен, ты чего такое говоришь-то?! – ошарашенно воскликнул Степнов, никак не ожидая подобных слов от своей возлюбленной. – А ну прекращай чушь нести! Ишь, удумала мне!
Пока «недодоктор» разговаривал с мужчиной, давая ему советы, как правильно ухаживать за искалеченными ладонями девушки, чем мазать и как часто приезжать на осмотры, блондинка сидела в ступоре. Теперь она наоборот не сводила глаз со своих конечностей, будто зачарованная рассматривая каждый сантиметр того уродства, которое отныне называлось ее руками. Виктор заметил это и поспешил как можно скорее закончить беседу с врачом, решив, что по поводу процедур и всего прочего куда лучше будет обратиться в ту самую клинику, где Лене делали операцию, или найти другую, но не менее приличную частную лечебницу, в которой внимания его девочке уделят уж куда больше, а к ее проблеме отнесутся деликатнее. Выйдя в коридор, он вывел за собой и свою возлюбленную. Вид у Лены был отрешенный, будто она слабо понимает, что вообще происходит. Тяжело вздохнув, бизнесмен прижал  блондинку к себе и стал ласково гладить ее по голове.
- Мы все исправим, Ленок, - заверил он ее, но никакого ответа на свои слова не получил. – Обещаю тебе, мы восстановим твоим рукам как работоспособность, так и красоту, - нежно поглаживая большим пальцем ладошку юной блондинки, негромко произнес Степнов ей на ушко, так, чтобы его слова доносились лишь до нее. - Привлечем лучших пластических хирургов, если надо будет, слышишь? Только не  сдавайся и не позволяй отчаянью брать над тобой верх…

Приветик, девчонки! Большое спасибо всем, нажавшим на плюсик, а Марусе отдельное спасибо за комментарий!   Я тут с новой продочкой пришла Ловите

-42-

Из больницы Лена вышла в состоянии полной прострации. Конечно, она готовилась увидеть что-то подобное, однако это не избавило ее от шока. Девушка снова и снова бросала короткие взгляды на искалеченные кисти, каждый раз с тупым упрямством надеясь, что все ей просто почудилось, что на самом деле шрамы не такие страшные, изъяны не такие уж и заметные, цвет кожи не такой уж и скверный, и все это просто плод ее уже больного, доведенного до истерии воображения, но нет… Сколько бы юная блондинка ни пыталась уверить себя в том, что все ужасающее ей лишь кажется, настойчивые факты говорили об обратном, и не верить им было бы просто глупо.
Никогда бы она не подумала, что от вида собственных рук ее будет воротить. Хотелось расцарапать свои кисти, растерзать их, разбить об стену или просто разодрать зубами. А ведь когда-то этими самыми руками она довольно неплохо играла в баскетбол, гоняя мячик по школьному спортивному залу до тех пор, пока не падала от усталости на мягкие маты, перебирала струны гитары, заставляя инструмент издавать мелодии дворовых песен, торопливо стучала по клавиатурным клавишам, набирая сообщения тем, кто впоследствии оказался вовсе не друзьями, недурно рисовала… Теперь же если не все это, то по крайней мере большая часть, навсегда осталась в прошлом – что бы ни говорил Виктор, а маленькая преступница отлично знала, что медицина не всесильна.
Несколько раз Лена пыталась просто спрятать исковерканные ладошки за спину, но это не помогало, и взгляд блондинки то и дело выхватывал страшные свидетельства того, что те видения, которые иногда приходят к ней во сне, вовсе не вымысел. И хотелось орать, убрать обезображенные ладони в длинные рукава кофты, чтобы не смотреть на это поистине убогое зрелище, способное вызвать лишь приступ тошноты. Это ее руки… Теперь ей нужно как-то с этим жить, но как можно жить, ощущая лишь ненависть к части себя же самой, Кулемина не понимала. Реакцию же других людей блондинка даже и вообразить не могла… Наверняка найдутся те, кто будет брезгливо отворачиваться, кто-то посчитает вид ее покореженных кистей забавным и посмеется, а некоторые, каких, скорее всего, будет меньшинство, сочувственно посмотрят и пойдут дальше. В любом случае, повышенное внимание ее, мягко говоря, неприглядные конечности гарантированно будут привлекать, и понимание этого становилось для молоденькой девушки страшнее самой изощренной пытки.
Виктор придерживал свою возлюбленную всю дорогу от лечебного учреждения до автомобиля. Видел, что она не в себе, что действительно не слишком приятное зрелище ее изуродованных рук ввело Кулемину в состояние шока. И опять-таки, как ей помочь, он не знал… Пытался успокоить ее там, в больнице, прижимая к себе, шепча ей на ухо о том, что все образуется, что он всегда будет с ней рядом и никому больше не позволит ее обидеть. Но толку от всего этого было мало: девушка просто ушла в себя, отгораживаясь от всего внешнего мира. Брюнет понимал, что для начала ей самой нужно принять все это, осознать где-то там, внутри себя, расставить все по полочкам. Да и ясно было, что спокойно отреагировать на то, что стало с ее ладошками, Лена не могла… Наверное, никто бы не смог, ни один человек, тем более женщина. И легко было предугадать, что либо у его Ленки случится истерика, либо все выльется в бешеный поток ярости, опять же заканчивающийся истерикой, либо в полное отрицание всего и отвержение любой помощи, либо, чего, по правде сказать, Степнов опасался более других вариантов развития событий, белокурая преступница снова уйдет в себя, замыкаясь в собственных страхах, боли и сомнениях.
Усадив возлюбленную в машину, бизнесмен занял место водителя и, заведя мотор, выехал с больничной стоянки, всем сердцем желая хоть как-то помочь своей девочке пережить этот не слишком приятный день, но совершенно не представляя, что он может сделать такого, чтобы на ее милом личике заиграла искренняя солнечная улыбка. Бандитка, отвернувшись от Степнова, задумчиво смотрела в окно и, похоже, в ближайшее время ни разговаривать, ни даже менять направление своего взгляда не собиралась. Тяжело вздохнув, мужчина сосредоточился на дороге, размышляя о том, что Лену теперь снова придется вытаскивать из состояния безразличия ко всему, а главное – не дать ей зациклиться на проблеме и убедить в том, что все поправимо. Ведь поправимо же, и допускать других вариантов просто нельзя…
Потом мысли брюнета плавно переключились на дочку. «С Линой тоже надо будет серьезно поговорить… Не дай бог она что-нибудь ляпнет про кисти Ленки. Это будет финиш. Хоть она уже и довольно много понимает в свои семь лет, но все же еще ребенок, и со своей детской непосредственностью, сама того не подозревая, может оказать таку-у-ую медвежью услугу, что потом не разгребешь… И вообще, надо будет Ленку как-то вытягивать из пучины негатива, в который она сама себя загнала. Хотя… как тут не загнать… Девчушка ведь совсем еще. Как же сложно-то… Волчонок мой маленький, перепуганный», - размышлял Виктор, изредка посматривая на сидящую практически неподвижно возлюбленную.
Нет, ждать от нее озорного блеска в глазах и заливистого смеха сейчас было бы верхом самодурства, конечно. Самому глядя на ее нежные ладошки выть хочется от ярости и бессилия! Это же надо было вот так вот варварски издеваться над ней… А что сама Лена чувствует, когда смотрит на свои кисти, какие моменты снова и снова переживает, воспроизводя их в памяти, даже представить страшно, но ведь как бы там ни было, она жива, а значит все еще можно постараться исправить … за исключением смерти ее деда. Вот этого уже не изменить, но судьба итак дала второй шанс. Может сейчас ей кажется это и не шансом вовсе, а подобием злобной насмешки, но это не так. И она поймет со временем. Поймет, пусть не сразу, а лишь тогда, когда боль, ужас, смятение и все прочее, что заставляет эту девочку испуганно вздрагивать во сне и замыкаться в своем полуразрушенном внутреннем мирке, отступит на второй план, разрешая созидательным эмоциям прорваться сквозь плотную темную пелену.
- Черт! – ругнулся бизнесмен, пристроившись в ряд машин и заметив, что впереди стоит еще целая куча автомобилей. – Ну вот, в пробку попали…
На это заявление сама блондинка, к которой, собственно, оно и было направленно,  никак не отреагировала. Не ответила, не кивнула и даже не повернулась… Степнову сначала пришла мысль попробовать поговорить с удрученной преступницей сейчас, пока есть время, но он быстро понял, что автомобиль не лучшее место для серьезных разговоров. Вероятно, что в процессе этого, несомненно тяжелого разговора Лена будет кричать или плакать, может быть бросится на него с кулаками или почувствует непреодолимую потребность разбить какую-нибудь вазу… Ее эмоциям будет необходим выход, а здесь, в замкнутом пространстве тесного салона машины, ничего нормального не получится. Значит придется ждать до дома… Ну и пусть. Виктор решил, что лучше уж немного потерпеть и затем уже не ограничивать юную преступницу в проявлении чувств, чем сейчас затевать пустую беседу, которая, вполне возможно в конечном итоге лишь еще больше усугубит положение и загонит Кулемину в ее же собственную скорлупу отчаянья.
Поток машин двигался с черепашьей скоростью, позволяя мужчине внимательно наблюдать за своей спутницей. Она, ровно как и в тот момент, когда они покидали здание больницы,  не плакала и не истерила, просто так и  смотрела в окно, не меняя своей позы и бессмысленного, явно не приносящего ей ни облегчения, ни наслаждения занятия в течение всего пути. Руки Кулеминой лежали у нее на коленях, но отныне девушка вообще не смотрела на них, будто опасаясь акцентировать свое внимание на изуродованных конечностях. Маленькие ладошки, тоненькие пальчики и безобразные шрамы, безжалостно покрывающие руки этого светлого создания… Виктору хотелось взять ее кисти в свои ладони, поднести к губам, поцеловать каждый пальчик, каждый сантиметр кожи своей любимой бандитки, прижаться к рубцам, заменить лаской всю ту боль, что пришлось испытать хрупким рукам, хоть как-то дать понять Лене, что он знает, ощущает все то же, что и она, грустит вместе с ней, вместе с ней  переживает каждый миг ее отчаянья и любит ее без каких-либо условностей и оговорок. Но вести себя подобным образом было сейчас недопустимо… Слишком непредсказуемо могла отреагировать белокурая девушка на подобное проявление нежности. А Виктор даже взгляд ее поймать не мог, чтобы хоть немного понять, о чем она думает, чего хочет и что следует сказать ей, дабы слова дошли до ее сознания и были восприняты именно так, как это нужно.
В целом у блондинки сейчас был такой же равнодушный ко всему вид, как и при их знакомстве, что, несомненно, очень пугало Степнова. Он помнил, как тяжело им с Линой было вывести ее из депрессии, как сложно далось доказательство своих чувств и получение хоть какого-то доверия от этого светлого создания. И дело-то было вовсе не в тех силах, которые были затрачены, не в том времени, которое пришлось ждать, пока в изумрудных глазках Лены станет заметна маленькая, но бесценная искорка жизни. Не в терпении, порой находящемся на грани возможности мужчины, не в его мечтах и планах, относительно этой нежной девочки, а в том, что Виктор боялся, что в этот раз все может случиться иначе, и никакие усилия не смогут заставить Кулемину бороться. Слишком быстро произошел этот повторный удар, Лена еще не готова к новым потрясениям, она чересчур слаба для того, чтобы встать на ноги и смотреть в лицо судьбе прямым, вызывающим взглядом. Боль не отпускает так легко, предательство и вовсе невозможно забыть, горечь потерь никогда не исчезнет, а лишь притупится со временем, напоминая о себе в те дни, когда вокруг особенно радостно или наоборот слишком серо…. И строить – это вовсе не громить. А ведь она только-только начала доверять им, только-только стала чуть более раскованно вести себя и чуть более открыто улыбаться…

Приветик, девочки! Гулена-автор вернулся и ему очень стыдно за очередную задержку проды Я честно стараюсь писать вовремя, но как-то не выходит... А осталось, кстати, совсем чуть-чуть... Поскорей бы уже закончить этот фик! Большое спасибо за комментарии и плюсики! Рада, что вы все еще меня читаете!

-44-

Перчатки в сеточку с того самого дня покидали руки Лены только на ночь и в те редкие моменты, когда Виктор почти насильно заставлял девушку стягивать их, дабы осмотреть ладони, убедиться, что причин для волнений, по крайней мере в физическом плане нет, и обработать кожу рук малолетней правонарушительницы антисептическими и смягчающими средствами. Хотя сама блондинка была бы рада не то что не демонстрировать свои обезображенные кисти близкому человеку при свете дня, но и с удовольствием спала бы в перчатках, если бы Степнов по вечерам, перед водными процедурами, безо всяких слов не освобождал бы ее ладошки от легкой ткани.
Конечно, подобная идея-фикс совсем не нравилась мужчине, однако умом он понимал, что сейчас пытаться повлиять на свою возлюбленную с целью убедить ее в ненужности этой вещи бесполезно. От этого зеленоглазая преступница, скорее всего, лишь еще больше замкнется, думая, что ставший родным ей человек либо просто не понимает ее чувств, либо даже не пытается понять. Предприняв пару попыток мягко попросить не надевать своеобразные «чехлы» для рук хотя бы дома и наткнувшись на полные слез и мольбы малахитовые глаза, Степнов оставил все как есть. Ранить любимую девочку своей ненужной в данной момент напористостью и, невзирая на ее моральное состояние, гнуть свою линию было просто бесчеловечно.
Именно из этих соображений Виктор пока старательно держал себя в руках, дабы не высказать своего неодобрения, но и поощрять эту прихоть Кулеминой вовсе не собирался. Он видел, как она стесняется своих искалеченных ладошек, с какой ненавистью смотрит на них, часто замечал, как с утра, когда к девушке прибегала Алина, бандитка мгновенно прятала руки под одеялом и ни под каким предлогом не соглашалась выставить их на обозрение ребенка.
Брюнет, как мог, старался помочь своей избраннице, потому как сейчас его помощь была не просто нужна Лене – без нее девушка элементарно не выдержала бы… Каждый взгляд Кулеминой на собственные кисти воскрешал в ее сознании болезненные воспоминания, которые заставляли маленькую преступницу нервно вздрагивать при резких движениях Виктора и Лины, испуганно озираться по сторонам от громких звуков и тихонько плакать, когда ужас пережитого особенно сильно впивался своими цепкими зубами в душу белокурой девушки.
Но во власти дня Лена еще хоть как-то могла защищаться и бороться со своей паникой и сомнениями, ограждаться от той грязи прошлого, которая стремилась накрыть ее своей серой волной. Да и близкие люди готовы были в любую секунду оказаться рядом и уже одним своим присутствием вытеснить из сердца мрак и согреть своим теплом. А вот ночью… Под воздействием переживаемого за день, постоянных раздумий и испытанного стресса, кошмары вернулись. Степнов осознал, что те сны, которые навещали его девочку прежде и были ,по его мнению, воплощением жестокости и зла, не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось сейчас… Теперь он понял, что разум человека способен на такие жестокие пытки, что ни одному самому изощренному палачу такое и в голову никогда не придет. Порой юная бандитка металась во сне по постели и стонала, почти безрезультатно пытаясь скомкать в слабых кулачках простынь, иной раз она всхлипывала и просила не трогать ее, а бывало, что вдобавок к этому плакала и кричала…
Мужчина оставался рядом со своей белокурой возлюбленной до утра, даже не допуская мысли о том, что он может бросить ее на растерзание страшным видениям и преспокойно отправиться в царство сладких грез. Брюнету как никогда хотелось быть ближе к этой девочке, обнять ее, прижать к себе, поцеловать и долго-долго гладить по златовласой головке, только бы унять ее дрожь, забрать боль и высушить слезы, но почему-то Виктор не решался даже будить свою маленькую возлюбленную, а лишь ложился рядом, брал Лену за прохладную руку и подолгу теребил ее тонкие пальчики, временами кладя свою большую теплую ладонь ей на грудь или животик поверх одеяла, дабы передать частичку своих сил и стойкости, чтобы она смогла преодолеть все препятствия на пути к счастью и справиться с тем, что мешает ей дышать, сдавливая грудную клетку цепями разочарований и внутреннего сумрака.
Бизнес отошел на второй план – благо Степнов был уверен в своих заместителях и знал, что во время его отсутствия ничего страшного с фирмой не случится, а если и появятся какие-то экстраординарные проблемы, то ему обязательно об этом сообщат. Вообще о делах думать сейчас даже не получалось… Вся суета, материальные блага, желание не дать конкурентам выйти вперед, деньги, власть, соперничество – все это казалось настолько неважным по сравнению с болью, заточенной в изумрудных глазах любимой девочки, по сравнению с теми бликами надежды, рождающимися в малахитовой бездне в те моменты, когда мужчина легонько приобнимал Лену за плечи и гладил по локтям, когда тихо шептал ей слова о том, что все будет хорошо, что он не предаст, не обманет, что сбережет и защитит. И никакие цифры, бумаги и переговоры не могли заставить Степнова променять маленькое испуганное счастье, посланное ему судьбой, на все фирмы, сделки и закупки вместе взятые.
Однако состояние Кулеминой порой вызывало у Виктора серьезные опасения и ему начинало казаться, что без посторонней помощи они не справятся. Сначала у бизнесмена даже была идея найти для Лены психолога, но потом он отбросил эти размышления. Блондинка не станет откровенничать с незнакомым ей человеком, особенно если будет знать, что это специалист определенного профиля. Зато отношение к тому, кому она доверяла, кому открывала израненную душу, с кем делилась хотя бы частью своей боли, у нее могло измениться конкретно: бизнесмен был больше, чем уверен, что юная преступница расценила бы это как его нежелание возиться с ее проблемами, усталость от ее частых срывов, слез и постоянной беспомощности  и попытку сплавить ее кому-то другому, дабы снять с себя груз ответственности за ее, как она сама часто говорила, «никчемную жизнь».
Частенько по ночам, когда он был уверен в том, что Лена спит крепко и, по крайней мере, в ближайшее время ничто не должно потревожить ее сон, брюнет прочесывал просторы интернета, ища похожие истории и пытаясь понять, как себя вести, что делать, а чего делать никак нельзя. Однако всемирная паутина тоже несильно помогала разобраться в ситуации и способах ее разрешения. Советы других пользователей и даже психологов на специальных форумах никак не воспринимались бизнесменом как верные. И это было легко объяснимо: ни у кого, из тех людей, кто консультировался в интернете по поводу своих родственников и друзей, получивших травмы, наложившие отпечаток на их внешность или способность к каким-либо действиям, ситуация не была осложнена настолько, насколько она являлась трудной и запутанной у них с Леной. Там не было угрозы тюремного заключения, не было предательства друзей, не было столь трагичных событий в сфере семьи… Или, по крайней мере, не было всего этого в совокупности.
Поэтому Степнов решил действовать самостоятельно. Ведь, по сути, он сейчас самый близкий человек для этой зеленоглазой бандитки. Она доверяет ему всю себя и, хоть сама Кулемина и молчит об этом, но где-то глубоко в душе надеется на его помощь. И он не может подвести свою возлюбленную. Он обязательно вытащит ее из этого болота под названием «отчаяние», искоренит все ее грустные мысли и подарит этой девочке счастье, называемое семьей. Пусть не сразу, не быстро, но постепенно она выйдет из состояния депрессии, обретет уверенность в себе и перестанет замыкаться на своей проблеме. Да, пусть будет сложно, но как иначе? Отдать это юное белокурое создание на растерзание страхам и боли, отпустить в холодный мир, которому она совершенно не нужна, заранее обрекая на неминуемую гибель? Нет! Не будет этого никогда! На этот раз он сбережет свою женщину любой ценой и возвратит веру в будущее не только Лене, но и себе самому.

Лена по обыкновению сидела у окна, когда к ней подошла Степнова-младшая. После серьезного разговора с отцом, а также исходя из своих собственных наблюдений и выводов, девочка старалась не приставать к своей бывшей надсмотрщице, но с другой стороны каждый день пыталась ее чем-то увлечь, что конечно получалось у семилетнего ребенка весьма плохо. Да и сама юная бандитка не стремилась вникнуть в суть предлагаемых ей Линой игр и занятий. Настроение девушки неизменно держалось на отметке ниже среднего, на глаза наворачивались слезы, и хотелось забиться в угол, чтобы никто и никогда не смог достать ее оттуда. А ей бы предоставилась возможность с мазохистским упрямством снова и снова воспроизводить в памяти ту ночь, когда, как ей казалось, ее друзья, стащили ее с грязной постели, когда приковали ее к старой батарее наручниками и издевались над ней, наслаждаясь ее криками и душераздирающими стонами. Глупо… Больше всего она хотела забыть все это и, тем не менее, не могла заставить себя не думать о произошедшем хотя бы несколько часов подряд.
- Лен, - окликнула Алина девушку.
- М-м-м? – вопросительно протянула та, но даже не повернулась в сторону малышки.
- О чем думаешь? – поинтересовалась девочка, пытаясь привлечь внимание собеседницы.
- Ни о чем, - с тяжелым вздохом ответила Кулемина и наконец обернулась. – Ты что-то хотела?
- Угу, - кивнула девчушка и нерешительно подошла поближе к бандитке. – Я хотела сказать, что я тебя очень-очень сильно-пресильно люблю, - скороговоркой выпалила Лина и, пока девушка не успела отреагировать на ее слова, обвила ручками ее плечи. – Не грусти…
- Я не грущу, - тихо отозвалась Лена, не предпринимая ответных попыток выражения хоть каких-то чувств. Нет, слова и жесты этой голубоглазой девчушки не были ей безразличны, а вернее даже сказать, что отношение Степновой-младшей к ней самой для блондинки играло очень большую роль, согревало душу и сердце, ведь любовь ребенка это нечто совершенно непередаваемое – чистое, искреннее и неподкупное. И в первое мгновение, когда маленькие детские ручки коснулись ее плеч, нерадивая преступница даже подалась чуть вперед, чтобы тоже обнять малышку, но понимание того, что для этого необходимо будет поднять руки и дотронуться этими обезображенными конечностями до маленького ангела, резкой вспышкой пронзило мозг Кулеминой, и девушка вмиг зажалась, не находя в себе решимости переступить грань, которую сама же и возвела в своем сознании. – Просто плохо себя чувствую, - продолжила она, сдерживая эмоции. А их сейчас внутри нее кипело немало: отчаяние, страх, неприязнь к самой себе, непонимание и непринятие собственного внутреннего мира, безнадежность… И огромное желание обнять Лину в ответ, стать ей ближе. Если бы не эти изуродованные ладони… Хотя, наверное, дело не только в них…
- Давай я папу позову, - тут же предложила девочка, отстранившись и с волнением посмотрев на свою бывшую надзирательницу.
- Не надо, - негромко произнесла блондинка, опуская голову. – Ничего страшного, просто слабость небольшая. Пройдет это, не переживай, Лин, - на выдохе произнесла Лена, чувствуя огромную моральную усталость, которая, казалось, уже никогда не пройдет.
- Смотри у меня! – погрозив пальчиком, девочка улыбнулась и вышла из комнаты. Наверное, если бы не обстоятельства, Лена бы тоже не удержалась от улыбки, но сейчас уголки губ будто были приклеены и ни в какую не собирались ползти вверх, чтобы озарить легким лучиком счастья лицо бандитки. Вроде хотелось плакать, только глаза Лены по-прежнему были сухими, будто слезы застряли где-то внутри нее и не могли вырваться наружу. Сил выпрямить спину у девушки не находилось, руки ее безвольно легли на колени, а плечики совсем сникли… Понимание того, что она не может не то что совершить шаг навстречу чему-то радостному, а даже отодрать себя от этого проклятого стула и пойти к Вите, чтобы просто побыть рядом, что она нарушает все свои обещания, не оправдывает слова, лишь прибавляло тяжести грузу нависших проблем и усугубляло эмоциональную подавленность. Но что делать, если ей настолько плохо, что она сама себе кажется жалким маленьким существом, которого забыли под холодным осенним ливнем? Что делать, если она сама себя не понимает и не может сказать, кто, как и чем ей сейчас способен помочь?
Лена тяжело, надрывисто вздохнула и, приняв первоначальную позу, снова стала отрешенно смотреть на улицу, где за окном проезжали машины, несшие своих пассажиров по нужным им адресам, летали птицы, резвились собаки, а их хозяйки – две полноватые женщины средних лет, воодушевленно о чем-то разговаривали, стоя чуть поодаль и, наверное, беззаботно смеялись… Почему-то сейчас весь этот мир за окном стал каким-то блеклым и ненужным и выглядел отнюдь не дружелюбно, а даже враждебно. Не успела блондинка подумать о том, что своего места в этой жизни она пока не видит, а с такими руками вообще навряд ли сможет хоть куда-нибудь приткнуться, как на ее плечи вновь легли ладони, но на этот раз явно не детские…

Всем приветик! Большое спасибо за комментарии и плюсики! Девчонки, я очень сильно вас люблю! Извините опять-таки за задержку, я не специально... Зато я принесла вам огромную последнюю (надеюсь) продочку фика. Дальше только эпилог... Приятного прочтения!

-45-

- Слышал, у тебя плохое самочувствие, - негромко произнес мужчина, стоя позади своей возлюбленной и внимательно наблюдая за ее реакцией.
- Со мной все хорошо, - также тихо ответила ему Кулемина, не поворачиваясь лицом к собеседнику. – Лина спрашивала, почему я грущу…
- А почему ты грустишь? – поинтересовался Виктор и, обойдя блондинку, присел перед ней, взяв ее за ладошки. Однако юная преступница, будто испугавшись,   почти сразу же выдернула свои кисти из рук бизнесмена и попыталась спрятать их. – Может сходим погулять или в кино? Линка ушла к соседям и, скорее всего, вернется только вечером, - проговорил брюнет, делая вид, что не заметил жеста своей возлюбленной.
- А может не надо? – с надеждой глядя на Степнова, пробормотала Лена. – Честно говоря, я не хочу выходить на улицу, - произнесла девушка и снова направила свой задумчивый взгляд в окно.
Невзирая на то, что подобное поведение зеленоглазой бандитки в последнее время нельзя было назвать странным, мужчина все равно видел, что, несмотря на сравнительное внешнее спокойствие, эту девочку что-то снедает изнутри, и это «что-то», похоже, не относится ни к рубцам и шрамам, изуродовавшим ее руки, ни к тем мразям, которые оставили их на теле девушки.
- Лен, что происходит? – напрямую задал вопрос Виктор. Поймав на себе недоуменный взгляд собеседницы, он продолжил: - меня ты не обманешь, я читаю тебя как открытую книгу. Я вижу, что тебя что-то беспокоит, и это отнюдь не из-за рук…
- Тебе просто кажется, - неуверенно выдавила из себя Кулемина, пытаясь не встречаться взором с пристальным взглядом синих глаз, которые, казалось, могли заглянуть ей прямо в душу.
- Лен, ну зачем ты меня отталкиваешь опять? – положил мужчина ладонь на колено маленькой преступницы. – Нам же обоим от этого плохо, - легонько сжал он пальцы, даже сквозь ткань ощущая тепло любимой девочки.
-  Прости. Я не специально… - совсем сникла Лена, понимая, что Виктор абсолютно прав, и она ведет себя по меньшей мере эгоистично. - Мне… - неуверенно начала Кулемина, но потом замялась, пытаясь понять, имеет ли она право просить о чем бы то ни было мужчину, который итак сделал для нее слишком многое.
Человек, чью дочь она украла, лишь отчасти на тот момент понимая, какую боль причиняет своим аморальным, низким поступком. Если бы уже тогда она знала о трагедии, случившейся в семье ее жертвы три года назад, блондинка бы не посмела и приблизиться к ребенку этого хлебнувшего невыносимо много горести и страданий бизнесмена. И именно этот мужчина, простив ей все ее прегрешения, открыв ей свою душу и доверив самое дорогое, что у него есть, - свою дочь, позволил ей, преступнице, наградившей его бессонными ночами и сильнейшими переживаниями, поверить в будущее. Светлое будущее, что немаловажно. Светлое будущее с ним и Линой, в кругу тех, кто дорог, с пониманием того, что ее жизнь не бессмысленна, и она тоже может быть обогрета теплом и лаской родных людей.
- Я тебя слушаю, - вывел Лену из своих мыслей спокойный голос хозяина квартиры, в которой девушка сейчас и находилась.
- Мне очень надо… Понимаешь… Я бы очень хотела съездить на могилу деда, - все же решилась на просьбу блондинка, но произнесла ее не глядя на Степнова. – Я хочу попрощаться с ним… - наконец, подняла она голову и пытливо посмотрела в глаза собеседнику.
- Хорошо, Лен, - не раздумывая согласился мужчина, - в ближайшее время мы обязательно съездим к нему на кладбище, - мысленно отругал себя Степнов за то, что сам не додумался до этого раньше.
- Спасибо, Вить, - искренне поблагодарила его Кулемина. – Если бы не ты и не Лина я давно бы уже сломалась… Точнее меня бы уже просто не было. Еще в больнице, наверное, - задумчиво сказала она, все также глядя на бизнесмена. – Я ведь тогда даже не думала, что смогу жить со всем этим. Казалось, что конец… А потом вы появились…
- Иди сюда, - выпрямился он и поднял за собой и Кулемину, осторожно прижав ее хрупкое тело к своей широкой груди. – Мы с Алинкой всегда будем рядом, что бы ни случилось… И в любом случае ты не должна нести все в одиночку. Ты всегда можешь довериться нам, поделиться своими проблемами, сомненьями, просто придти и помолчать рядом, если захочешь… Мы любим тебя, Лен, - произнес мужчина и, совсем чуть-чуть отстранив возлюбленную от себя, вгляделся в ее глаза. – И хотим тебе только добра. Так что не обижайся на Лину – она просто волнуется за тебя. Так же, как и я…
- Я и не обижаюсь, просто я не привыкла к такому вниманию, - призналась девушка, разрывая зрительный контакт. – Мне сложно. Это знаешь… все равно, что капитальный ремонт в квартире – вроде стены те же, а все остальное… Вот так и у меня сейчас. Я привыкла, что, наоборот, это я должна заботиться, это я должна быть опорой и поддержкой, это на мне лежит ответственность если не за все, что происходит в моей жизни и жизни близкого… - запнулась Лена и поникла еще больше, - близких мне людей, то за большую часть событий. И я понимаю, что это, наверное, неправильно, но не могу ничего поделать. Да, Вить, я очень хочу, чтобы была взаимность во всем, чтобы не только я отвечала, но и за меня тоже несли ответственность… Но не было этого у меня, понимаешь? Я привыкла быть самостоятельной, не плакать, не подводить, не позволять себе быть слабой…
- Теперь все будет иначе. Я научу тебя просто жить, - практически прошептал Виктор и, помедлив с секунду, коснулся нежных губ своей девочки.
Блондинка практически сразу стала ему отвечать, что несказанно воодушевило бизнесмена. Она одаривала его губы пылкими прикосновениями своих, с готовностью подхватывая движения языка и позволяя мужчине полностью владеть ситуацией. Голова девушки чуть кружилась от вихря эмоций и неимоверно приятных ощущений, теплой негой разливающихся по всему ее телу, появилась волшебная легкость и чувство невесомости… Чуть потянуло где-то внизу живота… Это было волнительно и приятно одновременно, очень необычно и совсем ново.
Продолжая ласкать языком и губами чувственные уголки ее ротика, брюнет переместил свои руки на спину Кулеминой и сильнее прижал возлюбленную к себе, будто отгораживая ее от всего остального мира и защищая от всех напастей. Поцелуй набирал обороты… Едва ощутимые покусывания, знойная игра языков, властные и вместе с этим нежные движения… Все это заставляло разум отступать куда-то в тень, освобождая место наслаждению и желанию ни на миг не останавливаться. Сладко, горячо и так необходимо… Еще несколько секунд, и ладони мужчины уже не располагались на одном месте, а, изучая изгибы стана,  нежно массировали спину девушки, то поднимаясь выше, то опускаясь ниже… В какой-то момент Степнов и сам не заметил, как его руки, движимые желанием ощутить Лену настолько близко, насколько это только может быть возможно,  оказались на пояснице Кулеминой, а уже в следующую секунду они, приподняв ткань легкой кофточки, коснулись горячей кожи блондинки.
Маленькая бандитка вздрогнула и мгновенно утратила то невероятное чувство, от которого за ее спиной будто вырастали большие крылья. Не отстранилась, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям, но сделать это получалось плохо. Мысленно девушка повторяла себе, что все правильно, что просто нужно расслабиться и довериться своему мужчине, что ничего скверного не происходит, только вот паутина страха оплетала Лену со всех сторон, и как разорвать ее, преступница не знала.
Кулемина снова дернулась, но, к сожалению, мужчина, для которого в это мгновение не существовало ничего кроме них с Леной, не придал этому особого значения. Чарующий запах любимой девочки, ее манящее тепло, нежность и бархатистая, кожа… Хотелось окутывать свою любимую лаской, лелеять ее, прикасаться к ней снова и снова…  Но стоило ему провести пальцами по обнаженной спине своей возлюбленной, непроизвольно задирая футболку девушки чуть выше, как та с силой оттолкнула его, а сама попятилась назад, с неприкрытым ужасом глядя на хозяина квартиры. Дыхание сбилось, грудь девушки тяжело вздымалась, губы, которые еще несколько мгновений назад с готовностью и желанием отвечали на ласку, сейчас нервно подрагивали, а личико блондинки вмиг стало белым, будто полотно. Споткнувшись о стул и упав на пол, при этом довольно сильно ударившись рукой, но даже не почувствовав боли, Кулемина в прямом смысле этого слова принялась отползать от Виктора, а когда тот сделал шаг по направлению к ней, паника в ее глазах усилилась еще больше, и из горла девушки стали вырываться тихие хриплые стоны.
- Не надо! – воскликнула Лена, все также пытаясь оказаться как можно дальше от брюнета, смотрящего на нее с недоумением сверху вниз. – Пожалуйста, не надо! – замотала она белокурой головкой из стороны в сторону.
- Лен, я ничего плохого тебе не сделаю… - ошеломленно произнес бизнесмен и, в свою очередь, снова шагнул вперед.
- Пожалуйста… я не могу! – захныкала юная преступница. Поняв, что деваться ей некуда, закрыла лицо руками и стала плакать, лежа прямо на полу посреди большой комнаты. – Прошу… Пожалуйста…
Степнов, которого поведение возлюбленной не столько удивило, сколько напугало, плюнул на все и, быстро приблизившись к блондинке, довольно резко поднял ее с пола, а потом вновь прижал к себе, осторожно, успокаивающими движениями поглаживая ее по голове и плечам. Девушка ощутимо дрожала, нервно всхлипывая и, несмотря на явный страх, прижималась к груди мужчины всем телом. Было совершенно ясно, что подобную реакцию вызвали какие-то его действия, и Степнов лихорадочно пытался понять, чем он мог настолько сильно напугать свою любимую.
- Лен, я не хотел тебя обидеть или сделать тебе больно … Все же хорошо было… - путано пытался извиниться мужчина, правда сам особо не понимая за что, но сейчас это было не столь суть важно. – Прости…
- Я не могу удовлетворить Ваше желание… Не могу! - сквозь рыдания пролепетала Кулемина, и до Виктора наконец дошло, что вызвало новый приступ истерики у его девочки.
- Лен, я и думать ни о чем подобном не думал, - попытался оправдаться брюнет. – Не то что там требовать от тебя что-то такое…
- У меня ничего никогда не получится! – уткнулась ему в плечо блондинка, заходясь в новой волне плача. – Ну почему все это так?! Почему?! Вы же… А я не могу! Не могу-у-у…
- Ну тише, тише, родная, - прижался Степнов губами к белокурой макушке Лены. – Это я виноват. Прости, совсем голову потерял. Но тебе не надо бояться, милая. Я никогда не сделаю чего-либо без твоего желания, даже не смей думать об этом.
- Вы не понимаете! – закричала Кулемина. – Причем тут Вы вообще?! Вы же не знаете… - проскулила она, до крови закусывая губы.
- Так поделись со мной, - попросил Виктор, тихонько перебирая пальцами пряди светлых волос. – Мы ведь не чужие друг другу.
- Я не могу… - надрывисто выдохнула она.
- Все хорошо, девочка моя, - негромко произнес Степнов. – Расскажи мне…
- Я… Да как?! – снова повысила голос Кулемина, не переставая плакать ни на мгновение. - Они там… Вы понимаете? В этом лагере проклятом! – всхлипывая выдавила из себя юная правонарушительница. - Всю меня там… облапали в этом лагере, - не сдерживая слез, прохныкала девушка, не пытаясь выбраться из объятий бизнесмена. – А я сделать ничего не могла, понимаешь?! Белута меня ножом к полу… - с новой силой зарыдала Лена, чуть изгибаясь в руках мужчины от судорожных всхлипов. – А их двое… И мне… я умереть была готова сразу, лишь бы не чувствовать всего этого, их лиц и глаз не видеть! А они смеялись… издевались специально… А я… - девушка завыла в голос, содрогаясь всем  тельцем. – Я полуголая была, понимаешь?! Они меня за грудь хватали! Как звери какие-то дикие! Я до сих пор их руки чувствую на себе! Они же… до них же… никто, понимаешь! Никто! Для меня это очень много значит! А они… - без умолку то шептала, то кричала Лена, смешивая слова со слезами, всхлипываниями, стонами и поскуливанием. – Я отбивалась, Вить, кричала, а они только насмехались… А я там, к этой батареи пристегнута… И они трогают… и грудь, и живот… Это так страшно было и унизительно… Будто я вещь их, и они могут делать со мной все, что захотят… А я ведь верила им! А Игорь… Он ведь таким близким мне был… Я не понимаю… - Лена на несколько секунд подняла заплаканное личико и посмотрела в глаза Степнова. – А оказалось, что я для них просто тупая блондинка, над которой можно посмеяться, надругаться, жизнь которой ничего не значит. Ты никогда не поймешь, что я чувствовала, когда Стас с Белутой… когда они вдвоем меня… когда хватали, унижали, щипали… Я так боялась, что все закончится хуже… Я никогда этого не забуду! Не смогу забыть просто! Я боль даже сейчас чувствую… понимаю, что это невозможно, а все равно чувствую! – положила Лена ладони на грудь Виктора и прижалась к его телу щекой.
- Со временем все пройдет, родная моя, - после довольно долгого молчания, тихо произнес Степнов и оставил легкий поцелуй на светлой макушке возлюбленной, изо всех сил пытаясь сохранять самообладание, чтобы прямо сейчас не ринуться в СИЗО, не найти там этих ублюдков и не поквитаться с ними за то, что пришлось пережить его Лене. – Не так быстро, как нам хотелось бы, но все это обязательно навсегда останется в прошлом. Наверное, и в самом деле забыть так, чтобы никогда это не вспоминать, ты не сможешь, да и я тоже не смогу, но потом будет уже совсем не больно и не страшно, - пронзая противоположенную стену яростным взглядом потемневших синих глаз, говорил мужчина, пытаясь не выдать своего истинного состояния. - Сейчас тебе наверняка кажется, что такое невозможно, но пройдет несколько лет, Ленок, и все это будет не так ярко, перестанет ранить тебя. Будут новые мысли, новые эмоции, новые ощущения. Главное – не закрываться сейчас от всего мира и не топить себя в собственных переживаниях. Я знаю, что тебе сложно и страшно, я не прошу в один момент поменять свое отношение к произошедшему, к себе, к жизни, не тороплю тебя… Я понимаю, маленькая, что вот так просто ты не будешь смеяться и улыбаться, не сможешь мечтать и радоваться каждому новому дню, и это нормально, девочка моя. Мы все преодолеем, все у нас получится, только постепенно, - запустил пальцы одной руки Виктор в шелковистые белокурые волосы любимой, а вторую ладонь расположил между лопаток девушки, прижимая ее еще ближе к себе.
- Они ведь все обо мне знали… - шмыгнула зеленоглазая блондинка носиком. – И про семью мою, и про жизнь … А им все равно было! Я делилась с ними всем буквально, а Гуцула вообще почти братом считала… Думала, что мы друг за друга порвем, а оказалось… Я не понимаю… Пусть бы убили просто, ясно бы было, предала, заслужила…но вот так…
- Лен, не надо винить себя. Ты виновата лишь в том, что пошла с ними на… скажем так, этот шаг. Но я тебя понимаю. Ты была в отчаянии и, честно говоря, я не знаю, как бы сам поступил на твоем месте.
- Уж точно не так мерзко, как я, - передернула Лена плечами и снова всхлипнула. – Прости меня, пожалуйста! Я…
- Давно уже простил, хорошая моя, - вздохнул бизнесмен, аккуратно поглаживая девушку по спине. – И… это сейчас действительно поступил бы не так, а если бы мне восемнадцать было… - Виктор на несколько секунд замолчал. – Я не оправдываю тебя, Лен, но и не осуждаю. Я уверен, что, если бы у тебя был другой способ достать деньги, ты бы им воспользовалась, но его не было…
- Не было… - шепотом отозвалась девушка.
- Так что не смей больше никогда говорить о том, что те ублюдки имели право наказывать тебя. Даже в мыслях этого допускать не смей. Они еще спасибо тебе должны говорить, что ты не дала им взять на душу такой грех, как убийство ребенка… Хотя… - мужчина поджал губы, - у этих отморозков и души-то, наверное, нет. А то, что они сделали с тобой… Если бы я мог, то я лично бы поотрывал им руки, да и не только руки, за такое… Они бы ответили за каждую твою слезинку и каплю крови. Но это не выход. Пусть их судит закон, а я помогу ему по «достоинству» оценить все, что они натворили. Поверь, маленькая моя, сядут эти мрази надолго. Я приложу все свои силы для того, чтобы упечь их настолько, чтобы каждый сто пятьдесят раз успел пожалеть о содеянном. И там, за решеткой, им объяснят, что значит обижать женщин и детей. На зоне свои порядки, родная, и свое правосудие. Они еще узнают о том, что такое боль, страх, и унижение.
Ответом ему послужил приглушенный его футболкой всхлип. Конечно, Виктор понимал, что даже если эти уроды сядут пожизненно, из памяти его любимой девочки не уйдут воспоминания, терзающие ее ночью и не дающие просто наслаждаться жизнью, но, тем не менее, знать о том, что каждому воздастся за его заслуги и прегрешения, тоже стоит немалого. Нет, это не жажда мести, это просто желание восстановить справедливость, потому как то, что сделали эти скоты с юной девушкой, которая искренне считала их друзьями, простить невозможно.
Но это все чуть позже, а в данный момент мужчине, пожалуй, больше всего хотелось настучать себе по голове. Ведь он знал о том, через что пришлось пройти его девочке, все это лично слышал из уст Стаса и все равно позволил себе совершить такую ошибку! И этот промах стоил ему зыбкого душевного равновесия его возлюбленной – того, чего он добивался со дня выписки ее из больницы. Конечно, постоянно держать себя в рамках и не позволять себе банального прикосновения было очень трудно, но иначе сейчас быть просто не могло. И ведь он не хотел ничего такого, не преследовал цель получить от Лены больше, чем поцелуй и несколько жизненно необходимых ему касаний. Только, похоже, надо было поговорить на эту тему с девушкой гораздо раньше, чтобы она понимала его действия именно так, как нужно было их понимать, и не боялась простых объятий. Ведь ему нужно ее тепло… Для того, чтобы бороться за них двоих, для того, чтобы знать, ради чего он готов рушить преграды и строить на их месте мосты.
- Лен, я правда не хотел напоминать тебе о том, что случилось в лагере. Хотя, если честно, сейчас мне кажется, что даже и к лучшему то, что ты выговорилась. Переживать все это в одиночку нельзя, моя хорошая. Боль должна уходить, а не копиться в тебе, - легонько сжал брюнет плечики своей возлюбленной. - Я не собирался тащить тебя в постель, Лен. Все еще обязательно у нас будет, но торопиться мы не станем. Все случится только тогда, когда ты будешь к этому готова и захочешь этого, - снова проговорил Виктор, стараясь донести до блондинки суть того, о чем он хотел сказать. – Мне хочется прикасаться к тебе, Ленуль, но не с тем умыслом, чтобы сексом заняться, а просто чтобы согреться тобой и осознать, что ты у меня есть. Я понимаю, что все это было для тебя слишком резко… Прости, - провел Степнов ладонями от локтей девушки до ее плеч. - Пожалуйста, только не замыкайся в себе, - озвучил бизнесмен просьбу, которая сейчас являлась неоспоримо важной. – Я понимаю, что напугал тебя, но это вышло случайно. Я не хотел, чтобы так получилось. Ленок, только не уходи в себя, ладно?
- Угу, - то ли на автомате, то ли сознательно ответила ему все еще всхлипывающая девушка.
- Я очень дорожу тобой, Лен, и я никогда не сделал бы ничего, что могло бы причинить тебе вред… во всех смыслах – как физически, так и морально. Мы обязательно со всем справимся, родная моя. Если бы ты только знала, как сильно я хочу услышать твой смех и увидеть улыбку… - говорил брюнет, все также стоя в обнимку с Леной. – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Я знаю, что ты тоже этого очень хочешь, но тебе крайне трудно делать даже самые маленькие шаги . Но мы с Линой рядом, Ленок, нас трое, поэтому ты можешь смело опираться на нас, понимаешь? Тебе не надо проходить эту дорогу в одиночку,  не надо пытаться быть сильнее, чем ты есть. Я знаю, что ты смелая, но сейчас на тебя навалилось слишком много для того, чтобы справляться с этим одной. А мы с Линой есть у тебя, ты должна знать это и никогда, ни при каких обстоятельствах не забывать, - проговорил Степнов тихим, мягким, но одновременно с этим уверенным голосом, от которого зеленоглазой девушке становилось тепло, спокойно и по-домашнему уютно. – Еще раз прости меня, пожалуйста, за то, что тебе опять пришлось плакать и переживать. Я правда не хотел тебя напугать, Ленок… Ты для меня значишь слишком много, чтобы я мог не думать о твоих чувствах. Я никому не позволю причинить тебе вред, тем более никогда не сделаю тебе больно сам. Я очень сильно люблю тебя, родная моя. Очень сильно…
- Я тоже… - неожиданно прошептала блондинка, после чего раздалось несколько всхлипов, а потом она продолжила, - тоже люблю тебя…
Заветные слова, которые Виктор так долго ждал, все равно прозвучали как-то внезапно. И уж тем более брюнет не ожидал услышать их после сегодняшней неприятной сцены. Чуть отстранив юную преступницу от себя, бизнесмен внимательно вгляделся в ее малахитовые влажные от слез глаза, но сомнений в сказанном только что робкий взгляд Лены не выдавал.
- Леночка-а-а… - не смог скрыть радостную улыбку Степнов и снова крепко, но все также аккуратно прижал к себе возлюбленную. – Спасибо тебе, родная! – потерся он носом о мягкие волосы девушки, понимая, что любые фразы сейчас окажутся слишком ничтожными, банальными или пафосными, чтобы выразить тот фонтан эмоций, который брызгами счастья забил в его душе от таких простых, но важных слов, произнесенных любимым человеком. – Спасибо… - добавил он уже совсем тихо, не желая смущать Кулемину громкими выражениями и чрезмерным вниманием к сказанному, ведь оба они итак прекрасно знают, что значит для них это признание.
- За любовь не благодарят, - выдохнула Лена, обнимая руками мужчину за талию. - Это тебе спасибо за то, что я все еще жива.
- Я благодарю тебя не только за любовь, - провел Виктор ладонью по волосам маленькой преступницы. – Я тебя за надежду благодарю, за веру… Ты… ты стала для меня воздухом, Лена. Раньше дышал, потому что было нужно, потому что не имел права этого не делать, а теперь я дышу, потому что хочу. Ты наполнила мою жизнь смыслом. До того, как ты вошла в мою жизнь, я думал, что единственное, что у меня осталось – это дочь. Все для меня в Линке сосредоточилось… Мне казалось, что теперь мое счастье только в ней, все, что я могу, это заботиться о ее будущем, быть ей не только отцом, но и другом…
- Разве это плохо? – все еще дрожащим от слез голосом задала вопрос Кулемина.
- Конечно не плохо, - ответил Виктор, перемещая руки на талию блондинки. – Конечно нет… Только это не правильно. Так не должно быть, - вздохнул мужчина и чуть крепче обнял свою зеленоглазую девочку. – Алинка – мое маленькое солнышко и навсегда им останется, только вот она моя дочь… А любовь дочери и любовь любимой женщины это совсем разное, и те чувства, которые я испытываю к тебе, нельзя сравнивать с любовью к Алине… И то, и другое прекрасно, но настолько непохоже, что описать словами трудно. Благодаря тебе я снова почувствовал себя мужчиной… Не отцом-одиночкой, не владельцем фирмы, не просто обычным человеком, а мужчиной, который любит, который хочет совершать ради любимой женщины маленькие глупости, который просыпается утром и понимает, что вот тут, - он положил ладошку Лены себе на грудь, туда, где билось сердце, - стучит, и в каждом ударе есть смысл, понимание того, что все не напрасно. Знаешь, после того, что случилось в моей жизни, я уже и не надеялся снова стать счастливым, открыть свое сердце и душу для кого-нибудь. Но ты… ты наполнила мою жизнь светом и теплом, ты меня будто ото сна пробудила и смогла вселить в меня веру, что любовь есть, что и я все еще могу любить… Я каждый раз смотрю на тебя, прикасаюсь к тебе и Бога благодарю за то, что он мне тебя послал. Если бы не ты, я бы так и жил думая, что для меня все осталось где-то далеко позади. А теперь… Я ни единого вдоха без тебя представить не могу, - заглянул он в изумрудные глаза своей возлюбленной. - Я всем сердцем люблю тебя, Лен. Сейчас вот стою рядом с тобой и даже не представляю, что все иначе могло быть… Что я мог никогда тебя не встретить.
- И не представляй никогда этого, - немного успокоившись, пробормотала блондинка, снова опуская голову ему на грудь. – Я без тебя тоже не смогу…
- Не плачь, - осторожно коснувшись пальцами нежной кожи чуть прохладной щечки Лены, стер мужчина вновь покатившиеся соленые капли с ее лица. – Все ведь хорошо, правда?
- Угу, - пытаясь унять трепещущее от всех сказанных за последние несколько минут слов сердце, кивнула юная бандитка, шмыгнув покрасневшим носиком. – Вить, а можно… - девушка неуверенно взглянула на брюнета и тут же отвела взор в сторону, а по ее чуть напрягшимся плечикам стало понятно, что она очень переживает и не решается озвучить свою просьбу.
- Что, маленькая? – поцеловал Степнов любимую в висок. – Не волнуйся, говори.
- Можно я спать буду с тобой? - на одном дыхании выпалила она и тут же вновь подняла голову, вглядываясь в синеву глаз своего мужчины, будто пытаясь найти в ней ответы на все свои вопросы. – Я  уже не могу одна… Мне каждый раз страшно, когда спать надо ложиться. Я устала от кошмаров…
- Конечно можно, родная, - без раздумий дал свое согласие бизнесмен. – Надо было уже давно прийти ко мне. Я ведь тебе предлагал… - ласково произнес Степнов. – Ну да ладно. Теперь, видимо, время для этого настало, и ты сама решилась. Наверное, так и должно было случиться.
- Вить, только… - белокурое создание с мольбой посмотрела на близкого человека.
- Лен, я люблю тебя, - с самым серьезным выражением лица произнес Виктор. – Мне уже не шестнадцать лет, чтобы я не понимал таких вещей. Я хочу быть с тобой во всех смыслах этого слова, но это вовсе не значит, что я не могу контролировать себя. Все будет, но гораздо позже… Мы оба поймем, когда для этого наступит время. А сегодня вечером я просто обниму тебя, и мы будем спать. Пусть полгода пройдет или год даже, но для меня гораздо важнее то, что у нас впереди, и я хочу, чтобы впереди было счастье, а не страх и боль. Хватит, Лен, нахлебались мы с тобой  в этой жизни, - оставил поцелуй на лбу девушки Степнов. – Нам с тобой судьба второй шанс дала, а это многого стоит. Не бойся, Ленуль. Тебе не нужно меня бояться.
- А я и не боюсь, - тихо ответила блондинка и сама сильнее сомкнула руки вокруг талии бизнесмена. – Я не могу бояться того, кого люблю, без кого мне нет смысла жить, - приподнялась она на мысочки и робко коснулась своими нежными губами губ Виктора.