Всем привет! =) LI, Nataliya, огромное спасибо вам за комментарии! =) Всем остальным спасибо за плюсики! =) Вот новая продочка. Надеемся, вам понравится =)
Глава 72
День выдался какой-то серый, хмурый… С самого утра на землю мелкими мокрыми не то каплями, не то хлопьями, падал снег… Что и говорить, а наступившая зима наводила тоску и уныние, хотя, впрочем, если бы это была настоящая зима с белыми, переливающимися на солнце сугробами, скрипящим под ногами настилом, и ярким искристым солнцем, пусть и не греющим, но дарящим ощущение какого-то волшебства, то и настроение, скорее всего, было бы совершенно иным. А так даже вставать с постели было неохота, не говоря уже о том, чтобы сподвигнуть себя на совершение каких-либо дел.
Вот и Виктор с Леной, переборов себя и выполнив несколько физических упражнений, сходив в душ и позавтракав, снова завалились на такую манящую кровать… До отъезда осталось всего два дня, и Кулемина, понимая всю эгоистичность своих мыслей и желаний, тем не менее все равно до слез не хотела покидать этот дом. Здесь ей было хорошо. Она, Виктор и никого более. Хотелось, чтобы так было всегда, чтобы он был только ее… Каждый день, каждое мгновение. Чтобы всегда рядом, чтобы не уходил даже на минутку, чтобы не позволял сомнениям закрадываться в ее голову, а страхам сжимать горло, перекрывая доступ кислорода. Понимала, что это неправильно, что так нельзя и все такое, но снова и снова возвращалась к подобным размышлениям. Ей нужно было спрятаться, чтобы зализать душевные раны, но спрятаться не одной, а вместе с ним - с человеком, без которого она просто разучилась жить.
Виктор повернулся на бок и, мельком взглянув на лежащую рядом с ним зеленоглазую блондинку, положил руку на ее подтянутый животик… Стал медленно, круговыми движениями, поглаживать участок тела любимой девочки вокруг пупочка, затем чуть опустился, слегка отодвинул резинку ее штанов и продолжил ласкать уже низ живота своей возлюбленной. Ленка довольно улыбнулась и прикусила нижнюю губу. Пожалуй, такие ласки были для нее важнее гимнастики, правильного питания и прогулок вместе взятых, точнее, без этих прикосновений она бы просто не смогла ни есть, ни наслаждаться свежим воздухом, ни, перебарывая слабость и боль, выполнять физические упражнения, предписанные врачом. Все это было только ради того, чтобы получить награду в виде таких вот откровенно-интимных ласк, нежных поцелуев и одобряющего взгляда синих любимых глаз.
- М-м-м, - тихонько простонала Кулемина, млея от блаженства. – Вечно бы так.
- Согласен, - улыбнулся мужчина и коснулся губами виска девушки. – И вот так… - поцеловал в губы жадно, страстно, но в тоже время очень трепетно.
Сквозь поцелуй почувствовал улыбку своей девочки, и от этого стало еще теплее и радостнее. Вдоволь насладившись ротиком бывшей каскадерши, бизнесмен оставил влажную дорожку на щечке возлюбленной и, найдя губами мочку девичьего ушка, принялся аккуратно поигрывать с ней языком.
-М-м-м, - снова тихонько замурлыкала блондинка, запуская пальцы в волосы Степнова и наклоняя голову в бок, предоставляя тем самым мужчине еще большее пространство для ласк.
Виктор тут же скользнул губами по нежной шее своей возлюбленной, вызывая в ее теле приятную дрожь, затем стал целовать чувствительный участок за ушком своей девочки, одновременно с этим не забывая поглаживать ее тело под тканью уже изрядно надоевшей ему водолазки, которую то и дело хотелось разорвать на мелкие кусочки, дабы обеспечить себе полнейший доступ к плечам, рукам, груди и животику бывшей каскадерши.
- Ви-и-итька… М-м-м… - Лена прижала голову мужчины ближе к себе. – Витя-я-я…
Брюнет слегка сжал рукой грудь девушки, отчего та опять застонала и выгнулась навстречу его ласке. Почувствовала, как внизу ее живота завязывается пульсирующий комок, а сознание начинает покидать чувство реальности. Его губы скользили по ее лицу, спускались на шею, покрывали кожу мелкими, легкими, словно дуновение южного ветерка, поцелуями… Руки нетерпеливо изучали грудь, сосочки которой уже затвердели от возбуждения и превратились в дерзкие задорные вишенки, так и манящие снова и снова касаться их ладонями, сжимать пальцами, теребить, покручивать, заставляя, тем самым, саму Лену издавать сладкие нетерпеливые стоны и прикусывать губы, понимая, что ее тело становится ей неподвластным.
Виктор, в очередной раз наткнувшись на преграду в виде ткани кофты девушки, не выдержал и, осторожно, чтобы не причинить своей возлюбленной неприятных ощущений, стянул с Кулеминой верхнюю часть одежды. С восхищением посмотрел на открывшуюся его взору картину и незамедлительно припал губами к девичьей ключице, уже абсолютно бесцеремонно шаря по молодому телу бывшей каскадерши руками. Разум, помутненный волнами любви, страсти и нежности, твердил Лене о том, что надо остановиться сейчас, что еще две-три минуты, и это станет просто неосуществимо, но отказаться от ласк любимого мужчины, от его властной нежности и сильных рук, плавящих ее тело, будто молочный шоколад, не представлялось возможным. Кулеминой казалось, что он обжигал ее горячим дыханием, но ожоги эти приносили не боль и страх, а удовольствие, граничившее с безумием. Губы Виктора, касаясь ее бледной кожи, заставляли блондинку, подчиняясь первобытным инстинктам, прикрывать глаза, впиваться тонкими пальчиками в одеяло, на котором она лежала, подаваться вперед, подставляя мужчине себя для того, чтобы получить от него новую порцию живительной ласки.
Виктор чуть отстранился от Лены и, с трепетом проведя пальцами по ее щеке, поцеловал девушку в губы. Долгий, неспешный, сладкий поцелуй, который доставлял томное наслаждение обоим. Касание губ, неторопливый танец двух языков, сплетающихся в порыве любви и желания, руки, скользящие по телам…
Лена юркнула ладошкой под джемпер брюнета и стала поглаживать мужчину по животу, а затем поднялась выше к груди. Степнов шумно выдохнул, ощущая, как уже от одного этого довольно робкого касания все его мужское естество буквально разрывается на части от жажды обладать этой зеленоглазой девчонкой, которая сводит его с ума. Кулемина же, несмело улыбнувшись уголками рта, потянула свитер возлюбленного, и через мгновение они оказались в равных условиях. Ладони бывшей каскадерши принялись исследовать плечи Виктора, опускаясь то на грудь и руки, то вновь поднимаясь вверх по накачанному сильному телу мужчины, касаться его шеи, запутываться пальцами в волосах, а затем отправляться в путешествие по его спине. Степнов тихо зарычал и вновь припал губами к шее блондинки, жадно целуя нежную кожу, оставляя на ней красноватые следы своей страсти и желания. Ласкал, нежил, лелеял и никак не мог насладиться бархатом молодого тела своей возлюбленной, его тонким, чарующим запахом, теплом и дрожью вожделения. Опускаясь ниже, нащупал губами метку, оставленную кулоном… Вспомнились слова, произнесенные его девочкой в больнице, еще тогда, когда она не могла даже толком приподняться… «Там, ниже, даже сердечко «отпечаталось»… Будто меня заклеймили»… Стало горько и больно. Ведь она его. Какая бы она ни была: хорошая ли, плохая ли, нежная или грубая, верная или ветреная, взбалмошная или ручная, она его и всегда будет его. Можно бежать от этого, можно пытаться сделать вид, что это не так, но от этого вранья ничего не изменится. Очертил пальцами небольшой шрамик, а затем снова поцеловал место ожога. Странно… Грудь девушки пламенем почти не задело. Были лишь небольшие ожоги, не сравнимые по глубине с теми, что стали причиной появления рубцов на ее спине, но вот это сердечко врезалось в светлую кожу, навсегда выжигая на ней символ любви. Наверное, этот символ, как и вся их любовь, врезался в тело Лены болью… Это сердце, знак того, что они вместе, что их жизни связаны, а судьбы невозможны друг без друга, тоже обожгло его девочку, осталось с ней, предварительно причинив страдания.
Лена провела пальцами вдоль позвоночника мужчины до сдерживающего фактора в виде ткани домашних штанов и поднялась вверх, стараясь, чтобы ее прикосновения доставляли бизнесмену как можно больше удовольствия. Ей хотелось показать всю свою любовь, открыться, доставить Виктору физическое наслаждение, но она была совсем не уверена в своих действиях. Появилась робость, будто это была ее первая близость, незнание что и как, и снова неосознанная боязнь быть отвергнутой.
Степнов же упивался своими ощущениями. Гладил бывшую каскадершу по рукам и плечам, проводил ладонями по ее бокам, оставлял влажные дорожки поцелуев на любимом теле… Губы касались живота Кулеминой, поднимались вверх, нежа чувствительную кожу груди, а затем, поддаваясь соблазну, захватывали в плен то один, то другой сосочек девушки. Лена шумно дышала, смешивая прерывистые вдохи и выдохи со слабыми постанываниями и даже всхлипами, когда мужчина ласкал ее грудь особенно неистово. Виктор же просто балдел от этих небольших упругих холмиков… Накрывал их ладонями, чувствуя нереальное возбуждение от ощущения того, что эти чудесные вершинки помещаются в его ладонях, а твердые сосочки упираясь, заставляют желать соития со своей хозяйкой еще больше. Втягивал коричневатые вишенки в рот, теша их умелым языком, сжимал пальцами, теребил и снова целовал… Лена уже не могла сдерживать стоны. Руки бессознательно прижимали голову мужчины ближе, желая показать ему, что она хочет еще и еще, что все ее существо требует его нежности и тепла, стремится окунуться в сладкую негу удовольствия. Живот сводило тягучим болезненным спазмом, требующим немедленной разрядки. Сердце отбивало ритм плотской страсти и неземной любви… Степнов взял ладонь блондинки в свою и пробежался губами от девичьего запястья до плечика, вернулся обратно и поцеловал тыльную сторону ладошки, затем проделал то же самое со второй рукой бывшей каскадерши. Припал ртом к животу Лены и обвел языком ямочку пупочка… Медленно, чтобы не напугать возлюбленную, стянул с ее ножек штаны и мгновенно стал покрывать поцелуями бедра девушки. Лена вздрогнула и приоткрыла глаза. Почувствовала, как невольно напрягается и зажимается, едва только ее мужчина касается поврежденных огнем участков тела. Стеснение? Волнение? Страх? Понимание того, что она не такая, как все, что ее самый родной человек на свете вынужден довольствоваться ее искалеченным телом в то время, когда вполне мог бы наслаждаться красивой, умной, пылкой женщиной такой, как, например, Ольга, не давало покоя. Ненавидела себя… Ненавидела Виктора за то, что он усиленно пытается показать, что ему хорошо, приятно, что он получает от всего происходящего удовольствие, что так хочется, чтобы это действительно было правдой. Гнала от себя все мысли, но они возвращались с завидной упертостью.
- Доверься мне, Ленок, - почувствовав скованность своей девочки, попросил Степнов. – Ну же, милая, - провел он ладонями по ее бедрам, переходя от внешней их стороны к внутренней и поглаживая так, что по коже девушки пробежала волна мурашек.
- Может не надо лучше этого, Вить? – необычно хриплым голосом спросила бывшая каскадерша. – Я не уверена…
- Просто доверься, - перебил ее синеглазый брюнет и стал освобождать девушку от последней одежды. – А говоришь не надо, - улыбаясь, провел он пальцами по влажной промежности блондинки. – Сама же хочешь, дурешка моя маленькая.
- Я не знаю, - привстала девушка на локтях. – Я не смогу, наверное, Вить, - опустила она голову, пряча глаза за своей длинной челкой.
- А ну иди сюда, - подмял он Кулемину под себя, накрывая ее ротик поцелуем. – Болтаешь очень много, - выдохнул он девушке в губы и продолжил ласки.
Ленка поддалась. Старалась перебарывать себя, свой страх, заглушать голос разума чувствами, исходящими из ее сердца. Вроде получалось… По крайней мере, спустя несколько минут поцелуев, поглаживаний и взаимных нежностей, Лене удалось снова расслабиться и начать получать удовольствие от всего происходящего. Ненужные мысли стали потихоньку испаряться из белокурой головки бывшей каскадерши, а зеленые глаза вновь заволокла пелена желания. Девушка, закусив нижнюю губу, развязала веревочку, удерживающую штаны мужчины и, заведя ладони за их края, освободила Степнова от ненужной вещи. Он в ответ одобрительно улыбнулся и погладил зеленоглазую плутовку по ягодице. Знал, что она не испытает от этого прикосновения тех ощущений, которые должна была бы, не почувствует всей его нежности и ласки, но тем не менее не собирался обделять теплом и негой ни одного участка тела своей девочки. Самостоятельно избавившись от уже ставших тесными боксеров, снова принялся нежить свою любимую зеленоглазую чертовку сладкими касаниями и жаром дыхания. Она старалась отвечать на его ласки, изгибалась, насколько это позволяло ей ее состояние, гладила его, пробегала пальцами по плечам, спине и рукам мужчины. Дыхание Лены стало прерывистым, а тело уже плохо подчинялось сознанию, начиная жить какой-то своей, отдельной, только ему понятной жизнью.
Степнов оставил дорожку поцелуев от пупочка до лобка блондинки и, наконец, дотронулся губами до самого нежного и чувствительного места на теле своей возлюбленной. Лена незамедлительно ответила на это касание протяжным стоном и покусыванием своих алых губок. Виктор же, воодушевленный реакцией девушки, провел языком по набухшему клитору, одновременно с этим неспешными движениями поглаживая пальцами вход в лоно Кулеминой. Девушка снова застонала. Только Виктор имел право доставить ей подобное удовольствие, только с ним она, не задумываясь, бросалась в пучину наслаждения, не заботясь о приличиях и гранях. Ему она позволяла все, так же, как и сама была готова удовлетворять его желание так, как он этого хотел, не видя в своих действиях пошлости или развратности. Ни с Иваном, ни со своим первым парнем она никогда не занималась оральным сексом… С тем, первым, сама не знала почему, просто не хотела, не могла переступить эту грань, не чувствовала, что ей это может доставить наслаждение и что она сумеет против своей воли делать вид, будто, лаская его ртом, она испытывает радость, а не отвращение. Хотя ей казалось, что она любила… Видимо, нет. Видимо, просто доверилась, потому что устала жить без доверия. Просто хотелось, чтобы рядом кто-то был. Но сердце не обманешь… А с Романовым даже и думать о таком не хотела. Он был просто способом забыться, просто спасением от одиночества, попыткой не остаться совсем одной в большом, совершенно чужом городе, где нет никого, к кому бы она могла пойти, кто мог бы согреть и хоть как-то позаботиться о ней. Понимала, что это неправильно, что такие паразитирующие отношения ни к чему не приведут и, кроме самого банального секса, с Ваней ее больше ничего не связывает, но она женщина… Просто женщина и вовсе не такая сильная, как это могло показаться на первый взгляд. Ложась в постель с одним, она не переставала любить другого… Понимала, что теперь должна быть без него, без его синих глаз, без сильных рук, без родного голоса, но нужно было жить дальше. В конце концов, у нее была еще и семья, которой нужно помогать, а это означало, что, как бы ни складывалась ситуация, что бы ни происходило с ее жизнью, она должна биться, бороться, каждый день вставать, идти на учебу, а потом стараться заработать деньги чтобы обеспечивать не только себя, но и тех, кто был зависим от нее. Стоило ли начинать те отношения с Романовым? Она не знала… Тогда не знала, да и сейчас, впрочем, тоже не могла дать на этот вопрос однозначного ответа. Расставшись с Виктором, она потеряла часть себя, и ей было необходимо заполнить ту пустоту, которая образовалась в ее душе и сердце. Понимала, что если не найдет какой-то выход, то просто сорвется… Да, она иногда, еще когда была со Степновым, баловалась травкой, но вот после того, как Виктора не стало в ее жизни, это баловство начало носить какой-то слишком постоянный характер. Лена поняла, что если что-то не изменить, то все может зайти слишком далеко, и травкой, возможно, все не закончится. А потом вдруг появился Иван. Не любимый, не нужный, чужой, но неплохой… Только того, что было у них со Степновым, с Романовым быть не могло. Чувств не было в принципе, любви, понятное дело, тоже, доверие, если судить по пятибалльной шкале, зависло где-то между уверенной парой и хилым трояком… А секс… Тут Кулемина тоже не сумела перешагнуть через себя и, если традиционная близость с Ваней ей была не противна, а даже очень, чего уж там говорить, приятна, то на оральные ласки девушка не соглашалась ни под каким предлогом, четко объясняя Романову, что ни он не коснется ее там губами, ни она никогда не возьмет у него в рот.
А вот сейчас, когда она таяла от таких трепетных прикосновений своего единственного любимого мужчины, когда он, ласково раздвинув ее половые губки, проникал в глубину ее влажного лона языком, вызывая рык наслаждения, когда слегка дул на разгоряченную плоть, а затем снова дотрагивался до нее своим горячим ртом, Лена понимала, что ей уже все равно, что больше никогда она не сможет быть с другим мужчиной, что уже никогда не сумеет отдать себя в чужие руки, что все прошлое ничего не значит, и у нее есть только одно возможное будущее - с ним, в его власти, в его доме и его жизни, а если нет, то о будущем и говорить не стоит.
Виктор чуть шире развел ножки своей девочки в стороны, открывая себе еще больше возможности потешить Лену ласками своих губ и языка. Он чувствовал вкус этой зеленоглазой блондинки, ее влагу, наслаждался ее тихими стонами и дрожью. В какой-то момент ощутил, как Ленка сама раздвигает ноги еще шире, умоляя его продолжать свои действия. Он продолжал… Играл языком с горошинкой клитора, то втягивая ее в рот, то посасывая, то аккуратно дотрагиваясь до этого неимоверно чувствительного участка кончиком языка. Раздвигал складочки девичей плоти, проникая внутрь Лены пальцами, а потом сменяя их умелым язычком. Гладил внутреннюю поверхность бедер бывшей каскадерши, целовал низ ее животика, поднимаясь до пупочка и снова опускаясь к сосредоточению желания своей возлюбленной, упивался ею, чувствуя, как лаская ее, сам уже едва может сдерживать свой порыв слиться с ней в единое целое. А она уже стонала в голос, запрокидывая назад голову, мечась по постели, извиваясь, словно ужик. Сжимала в кулачках одеяло, рычала и не могла контролировать дикие эмоции, рвущиеся наружу. В уголках ее глаз блестели слезы, и она сама не знала, что стало причиной их появления. Ей было хорошо, и одновременно с этим внутри все разрывалось от какого-то вновь нахлынувшего страха. Груз собственных ошибок, непонимание жестокости любимого человека, боль от пережитого - все это смешалось в девушке и теперь билось вместе с любовью и страстью, образуя ком сотканный из отчаянья и надежды.
Все чувства противоречили друг другу, все желания были на грани возможного, разум упорно пульсировал свое холодное «нет, нельзя, ты не можешь, ты не должна, ты недостойна, прекрати», а сердце просило довериться и, отбросив все сомнения, разрушить эту границу, стереть все и идти вперед.
Степнов провел рукой от колена бывшей каскадерши по ее бедру, затем опустился на бок, а потом перешел на спинку… Вторая ладонь легла на грудь и стала массировать ее круговыми движениями, то чуть надавливая и сжимая, то делая прикосновения совсем легкими, почти невесомыми. Сам же мужчина удобно устроившись между ножек зеленоглазой блондинки, внимательно всматривался в ее лицо. Видел, что несмотря на возбуждение, его девочка очень боится, и не был уверен, что она сможет перешагнуть этот барьер. Навис над ней, касаясь губами вначале виска, потом бархатной щечки, перешел на губки, одновременно сильнее сжимая бугорочек упругой груди. Лена обняла его руками, устраивая ладошки на его спине, выгнулась ему навстречу и шумно выдохнула. Поцелуй… Нежный, потихоньку набирающий страсть и превращающийся в жгучий, огненный, распаляющий все чувства и инстинкты до предела. Губы и вкус друг друга… Почти до боли, до крови, до одурения.
Кулемина ощутила, как Виктор уперся в ее лоно своим достоинством и, резко распахнув глаза, испуганно посмотрела на мужчину, не понимая, что делать. Почему-то именно в тот момент, когда она ощутила его твердую плоть, вот-вот готовую ворваться в ее тело, разум стал не просто говорить о том, что она не должна, что теперь не должна наслаждаться этой сладостью, а буквально орать об этом, заглушая все остальные звуки вокруг.
- Просто доверься мне, - подсказал ей синеглазый брюнет, поняв ее страх.
- Не могу, - заерзала девушка. – Пусти, Вить, - взмолилась она. – Пожалуйста, - по щекам потекли слезы. – Витюш, я не могу… Прости, - постаралась она выбраться из-под сильного тела бизнесмена, но он, взяв ее за плечи, крепко прижал к постели.
- Лена, послушай, - глядя в полные ужаса глаза, начал он. – Я тебя очень люблю, слышишь? – прошептал он ей в губы, прижимаясь своим лбом к ее. – Очень, маленькая.
- Нет, - замотала она головой, пытаясь оттолкнуть его. – Я не могу! – захныкала она. – Я отвратительная! Меня нельзя любить! – всячески принялась она вырываться и делать все для того, чтобы прикрыться от глаз любимого человека. – Я тебя не заслуживаю…
- Люблю, - выдохнул он ей на ухо и, буквально пригвоздив девушку к постели своими сильными руками, медленно стал входить в нее.
Осторожно, будто это был ее первый раз. Боялся причинить боль, боялся, что взяв ее сейчас, может сломать все, что есть между ними, но и одновременно с этим понимал, что она должна чувствовать… Пусть даже сейчас они, возможно, не закончат то, что начали, но она должна понять, как нужна ему, ощутить это своим телом…
Почувствовав его проникновение, Лена замерла и перестала дергаться. Давно забытое ощущение… Несмотря на свои слова, она хотела этого, она жаждала этого, но не могла, как ей казалось, просто не имела права. А сейчас…
Открыв глаза, она посмотрела на Виктора. В его взгляде сквозил неприкрытый страх… Страх потерять ее навсегда. Войдя до упора в узкое девичье лоно, Степнов остановился, замерев, будто действительно только что лишил свою девочку невинности. Глаза в глаза… Ленин взгляд потихоньку из испуганного и растерянного превращался в теплый, нежный, полный любви. Брюнет несмело провел рукой по ее волосам, а затем, взяв ее ладонь в свою, сплелся с ней пальцами.
- Тебе не больно? – Заботливо спросил он у бывшей каскадерши, чувствуя, что она расслабилась и чуть раздвинула ножки, будто приглашая его отправиться с ней в волшебное путешествие по волнам их нежности и страсти, желания, любви и наслаждения.
- Люблю… тебя, - прерывисто выдохнула девушка и развела ноги еще шире, а затем чуть улыбнулась. – Спасибо тебе, Вить.
- Глупенькая, - накрыл он ее рот своим, и уже в следующую секунду поцелуй стал глубоким, нетерпеливым, властным, будто эти двое хотели подарить себя друг другу, одновременно вбирая и отдавая все, что они чувствовали, без слов давая понять, чем они являются друг для друга и как истосковались за то время, что так глупо были порознь, не сумев объяснить, осознать, поговорить, простить и принять.
Кулемина чуть приподняла бедра, подаваясь навстречу мужчине, он же, подхватив ее движение, стал совершать толчки . Не торопясь, давая возможность и ей, и себе прочувствовать, насладиться, вспомнить и прогнать все сомнения… Гладил ее ножку, жадно сжимая при каждом новом погружении, а Лена, еще не до конца верящая в реальность происходящего, хваталась за его плечи, словно за спасительную соломинку, которая не даст пропасть и исчезнуть, не узнав, какое это счастье - быть рядом с любимым, родным, единственным. Рядом не только сейчас, в момент, когда соединяются их изголодавшиеся друг по другу тела, а всегда, всю жизнь, каждый миг. Ощущения на грани фантастики… Плавные движения, лишь изредка ускоряющие свой темп. Как бы странно это ни было, но сейчас не хотелось бешеной скачки, не хотелось терзать, сжигать, выматывать. Была потребность растворяться друг в друге, наслаждаясь каждым движением и секундой, вспоминая, как это было у них, с ними, осознавая, что никто и никогда не сможет им заменить друг друга. Степнов чувствовал, как стеночки влагалища его девочки плотно охватывают его плоть, как он заполняет собой ее тело, как каждое его движение отзывается в ее существе, вырываясь наружу хриплым дыханием и нежными стонами. Руки бывшей каскадерши беспорядочно ласкали его спину и плечи, стараясь прижать мужчину как можно ближе, губы, словно в лихорадке, шептали его имя и такое сладкое, искреннее и желанное «люблю», которое хотелось слышать только от нее. Она не была неистово страстной, не кричала, как могла бы это делать, не пыталась завладеть инициативой. Она просто брала то, что он отдавал ей, потому как это принадлежало ей и только ей по праву, и пыталась платить взаимностью в ответ. Пусть у нее сейчас это не слишком получалось, они еще наверстают… Потом, когда она будет не такой слабой, когда он сумеет поднять ее на ноги и вдохнуть в нее жизнь, а сейчас эти тихие стоны и движения навстречу являются для него поистине лучшей наградой, и большего просить он просто не имеет права.
Лена прикрывала глаза… Он внутри нее. До слез, до хрипоты, так, что пальчики на ногах сжимаются до боли, до судороги. Его мощь, его сила заполняет ее изнутри, она уже не чувствует ни страха, ни волнения, только желание быть его, принять его в себя до конца до неистовства, до предела. Это не просто секс, это способ доказать себе самой, что она жива, что в ней погибло все… кроме одного. Напрасно говорят, что последней умирает надежда. Нет. Надежда умирает примерно на том же отрезке пути, что и вера, а так же терпение, совесть, желания, грусть, боль и понимание того, что ты кому-то нужен, а вот любовь… Может быть у кого-то бывает иначе, но у нее было именно так. В ней умерло абсолютно все, только любовь продолжала бороться за свое право не исчезнуть навсегда в темноте безвыходности и неизбежности, только любовь позволяла держаться, когда, казалось бы, смысла в этом уже не было. День за днем любовь давала еще один шанс, а потом еще и еще, находила силы и не оставляла даже тогда, когда все остальное уже перестало быть важным. И вот теперь эта любовь возрождает ту самую хваленую надежду, которая, поджав хвост, смылась едва только стало холодно и сыро, оставив Лену наедине со своей растоптанной и, казалось, никому ненужной любовью.
Девушка вскрикнула и изогнулась, сильнее впиваясь пальцами в плечи мужчины. Все ее тело накрыла волна сладкой неги. Дрожь, испарина, сбившееся дыхание… На секунду приоткрыла яркие зеленые глаза и вновь опустила веки, чувствуя, как ее любимый увеличивает темп своих движений и сильнее сжимает ее тело. Толчок, второй, третий… Еще миг и он, выйдя из лона своей девочки, закончил ей на животик, а затем опустился рядом со своей возлюбленной, притягивая ее к себе.
Обнял крепко-крепко, ощущая, что она все еще подрагивает от недавно пережитого оргазма. Уткнулся в белокурые волосы, вдыхая аромат фруктов, лесных ягод и пьянящий запах ванили… Чего-то не хватало… Терпкости сигаретного дыма… Но так даже лучше… Нет, не потому, что ему не нравился этот запах, а потому, что он больше всего на свете боится потерять свою малышку, а этот запах… Господи, ему все равно пахнет она сигаретами или нет. Мелочи. Лишь бы она была рядом. Вот так, как сейчас… Всегда, каждый день.
- Спасибо, - пряча мокрое от градом катящихся из глаз слез лицо на груди у мужчины, прошептала Лена.
- Не плачь, - поцеловал ее в лобик и еще крепче прижал к себе. – Я тебя люблю, родная, - погладил ее по спинке, опускаясь вдоль позвоночника, переходя на ягодицы, потом на бедро и снова поднимаясь до лопаток. – Отдыхай.
- Просто мне так… Я даже не знаю… - выдохнула Кулемина и поджала губы.
- Все в порядке, котенок, - шепотом ответил Степнов. – Я понимаю.
- Спасибо, - тихо ответила бывшая каскадерша и удобнее устроилась в руках мужчины.
- Спи, - укрыл он их одеялом. – Тебе надо отдохнуть.
- Угу, - согласилась Лена и вскоре действительно погрузилась в дремоту.
Нам очень приятно! 
Теперь можно немного расслабиться,зная что дело идёт на поправку!
